обмывал его язык, он был сладок, и от него пахло дичью. В висках у него стучало, по хребту ползла боль, но зубы были хозяевами положения и отменно работали. Он отрывал клочья мяса и жевал. Заяц был старым и жилистым, а мясо — жестким, есть было нелегко. Кровь и сок струились по подбородку. Михаил Галатинов, старый мир которого навсегда ушел шесть дней назад, рвал мясо и с наслаждением его глотал. Добравшись до костей, он очистил их добела и попытался раскусить, чтобы узнать вкус мозга. Одна из них поддалась, и он с наслаждением впился в кровавую массу. Это было так вкусно! Вкуснее всего, что он ел раньше!

Через некоторое время высосанные начисто кости выпали из его кровавых ладоней. Миша сидел на корточках и облизывался. И вдруг его поразила мысль, что кровавое мясо ему по вкусу. И даже очень. Мало того, ему хочется еще.

Андрей снова зашелся в кашле и чуть не задохнулся. Тело его шевельнулось.

— Виктор! Виктор! — позвал Андрей.

— Его здесь нет, — сказал Миша, но Андрей продолжал звать Виктора прерывающимся голосом. В его голосе слышался страх и безмерная усталость.

Миша перебрался по камням к Андрею. Пахло чем-то кислым. Это был запах разложения.

— Виктор? — прошептал Андрей. Его голова была замотана тряпкой, из-под нее выглядывал клок влажных волос. — Виктор… пожалуйста… помоги мне!

Миша протянул руку и снял тряпку с его головы.

Андрею было лет семнадцать-восемнадцать, его потное лицо приобрело уже смертельно-серый оттенок. Он взглянул на Мишу мутными карими глазами и ухватил его за руку тонкими пальцами.

— Виктор! — прошептал он, безуспешно пытаясь поднять голову. — Виктор… не дай мне умереть!

— Виктора здесь нет.

Миша попытался вырвать руку, но тонкие пальцы не отпускали его.

— Не дай мне умереть. Не дай мне умереть… — умолял юноша с тусклыми глазами.

Он слабо кашлянул, его тощая грудь задрожала, И он снова закатился в жутком кашле. В груди Андрея слышался страшный урчащий рокот. Рот его был широко открыт, и он громко кашлянул. Слезы катились у него из глаз.

И вдруг что-то вывалилось из его рта, белое и извивающееся.

Михаил с ужасом увидел белого червя, ползущего по камням рядом с головой Андрея. Андрей еще раз кашлянул, и теперь уже клубок белых червей вывалился у него изо рта. За белыми последовали красные, обагренные кровью легких. Михаил в диком ужасе судорожно вырвал руку из пальцев Андрея, оставив куски кожи под его ногтями. Он попытался подняться, но упал на копчик, запутавшись в своих собственных ногах. Андрей тянулся к нему, пытаясь подняться; из него вываливались груды червей. Михаила тошнило, но, помня угрозы Виктора, он сдержался.

Андрей с трудом встал на колени; после клубка черных червей, которые изверглись из его рта, хлынула струя крови. Он упал вниз лицом. Он был гол, кожа его тела приобрела желто-трупный оттенок. Вдруг его мышцы задергались, по хребту побежала полоска шерсти. Тело начало покрываться бурой порослью, кости затрещали, лицо начало вытягиваться…

Чья-то рука схватила Михаила за шиворот и подняла его с пола. Другая рука, жесткая и решительная, отвернула лицо мальчика, чтобы он не видел этого зрелища. К его плечу прижалось тело, от которого пахло знакомым запахом оленьей шкуры.

— Не смотри, — услышал он голос Ренаты. — Не смотри, малыш, — сказала она и крепко обхватила его голову рукой.

Он не смотрел, но слышал, и это было достаточно страшно. Андрей ревел получеловечьим-полуволчьим воем; треск костей продолжался. Кто-то еще вошел в камеру. Рената крикнула:

— Пошел вон, кто бы ты ни был!

Тот мгновенно выскочил. Вой приобретал все более тонкий, тоскливый оттенок. Мальчику стало страшно. Он сходил с ума. Рената с силой прижала его голову к себе. Миша вдруг понял, что его руки обхватили шею Ренаты. Стены отражали агонизирующий вой. Он закончился последним выдохом — машина заглохла. Наступила тишина.

Никита, косоглазый монгол с угольно-черными волосами, вошел в камеру и сказал:

— Андрей умер.

Рената кивнула.

— Где Виктор?

— Пошел на охоту. Ради него. — Он ткнул пальцем в сторону Миши.

— Это хорошо. — Рената нагнулась, захватила горсть кровавых червей и швырнула их в огонь.

Никита подошел к Ренате. Они заговорили о чем-то, кажется о саде, а Мишу любопытство потянуло к Андрею. Он стоял между Никитой и Ренатой и смотрел на труп.

Перед ним лежало тело бурого волка с темными невидящими глазницами. Вывалившийся язык купался в луже крови. Правая нога была еще человечьей. Пальцы человечьих кистей рук впились в камни пола.

Миша не ощущал ужаса. В его сердце шевельнулась щемящая боль. Пальцы были тонкими и белыми, и это были те самые пальцы, которые только что судорожно сжимали его руку. Сила смерти ударила ему в лицо. Но этот удар просветлил его сознание: он наконец понял, что мать, отец и сестра ушли навсегда как ушла и его мечта, когда он запускал змея.

— Назад! — скомандовала Рената.

Миша подчинился; он вздрогнул, заметив, что стоит на червях.

Никита и Рената завернули труп в оленью шкуру, подняли и отнесли в ту часть дворца, где царили тени. Миша присел на корточки у огня: кровь едва двигалась в жилах, холодная, как река в ледоход. Он посмотрел на темную кровь Андрея на камнях, задрожал и протянул ладони к костру.

«Ты скоро заболеешь, — вспомнил он слова Виктора. — Очень скоро».

Миша никак не мог согреться. Он сел поближе к огню,