– Я возражаю, – заявляет принц-бастард…

Десять проклятий, а она убедительна. Сейер бы ни за что не догадалась, что за образом лорда Хэйна скрывается кто-то другой.

– Мне не нравится, когда вторгаются в мои покои.

– Нам все равно, кто вы, – огрызается смотритель. – Не ждите особого отношения.

– Полагаю, сюзерен с вами не согласится.

Повисшую тишину нарушают шарканье, шуршание, стук ботинок по полу и сопение. Эйса так сжимает бедро Сейер, что впивается ногтями в кожу. Салюки засовывает заостренную морду под стол. И лает.

Смотритель склоняется к собаке.

– В чем дело, девочка?

Носки его ботинок в десятке сантиметров от Сейер, отчего ее сердце подскакивает к горлу. Не раздумывая, она тянется за ножом.

– Подозревая меня, вы оскорбляете всех Вестенов, – говорит принц-бастард, и в его голосе слышится угроза. – В Вестенах, которые поддерживают понтифика и смотрителей. Поэтому я бы на вашем месте хорошенько подумал, прежде чем сделать еще один шаг.

Пауза затягивается на несколько бесконечных мгновений, потом раздаются шаги. Сейер задерживает дыхание, а собака продолжает принюхиваться. Но, видимо, слова лорда убедили смотрителей, они наконец уходят и закрывают дверь. В комнате повисает тишина.

Чуть позже дверь снова открывается. Сейер напрягается.

– Матильда… – произносит кто-то, и его голос как две капли воды похож на тот, которым еще минуту назад говорила сама Матильда. – Это ты?

Тенериф Мэйлон падает на колени в исповедальне. На окне для исповеди выгравирован знак четырех богов: четырехконечная звезда с четырьмя символами Эшамэйна. Сейчас бы ему пригодилось одно из их чудес.

«Прошу, – молит он. – Прости меня. За все. За азартные игры и кутежи, за обманы и уловки». У Тенни не осталось «Русалочьей пыли», но он бы очень хотел ее принять. С ней мир кажется ярче и добрее, ты словно погружаешься в облако эйфории.

Что бы ни сотворила с ним иллишская подруга Матильды, это подействовало на него так же. Прогнало страхи. Подарило ощущение спокойствия. Но спустя несколько часов эффект рассеялся, оставив лишь пульсирующую головную боль и сильное беспокойство. И чувство, будто его… контролировали. Никто не должен обладать подобной властью.

Окно сдвигается, за сеткой видны темные глаза. Церковный отец. Но Тенни видит перед собой лишь лорда-отца и слышит слова, которые тот сказал в их последнюю встречу: «Ты мне больше не сын».

– Брат мой, – говорит церковник. – Какое бремя ты хочешь возложить на плечи богов?

– Я… я опозорил свой Дом. Я проиграл все деньги и… кое-что еще. Очень много всего. – Тенни сглатывает и облизывает пересохшие губы. – Я украл у лорда-отца и леди-матери. Я запятнал свою честь.

Он чувствует прилив стыда, но к нему примешивается ярость. Это Матильда виновата, что Тенни так и не выбрался из неприятностей. Она давала ему обещания, дразнила, а потом отказала. Она обманула его. Предала.

– Это не все? – словно подслушав его мысли, спрашивает отец.

– Я купил магию, – выпаливает Тенни. – Вернее, мне ее передали. Девушка.

Несколько мгновений царит тишина.

– Ты ходил к одной из девушек, которых называют Ночными птицами?

Тенни морщится, поняв, что он сказал, но назад пути нет.

– Да. И…

Ему не следует говорить, что он видел… Да он и сам не уверен в том, что Матильда сделала в «Клубе лжецов». Но его лорд-отец – приверженец запрета на магию, и он был бы рад, если хотя бы в исповедальне Тенни говорил правду. Возможно, это поможет ему стать достойным сыном.

Когда церковник заговаривает вновь, его голос звучит по-другому, в нем появляются грубые нотки:

– Ты попал в неприятности, брат мой. Но все еще можешь получить искупление. Назови Источнику имя той девушки.

Тенни сглатывает ком в горле. Он не думал об этом. Не хотел.

– Я не могу.

– Ты должен. Боги требуют этого.

Тенни закрывает налитые кровью глаза и прижимается затылком к бархатной спинке сиденья. Как бы ему хотелось сейчас принять ванну и улечься на чистые простыни, а еще получить шанс начать все сначала.

– Я хочу, чтобы моя жизнь стала лучше, – хрипло шепчет он. – Хочу стать лучше.

– Так и случится, как только ты снимешь груз с души.

Тенни так и делает.

Глава 10

Приколотые крылья

Сад у дома Матильды все так же прекрасен. Уже за полночь, и бабушкины крылатые лилии распустили лепестки. Сидя под деревом, Матильда чувствует их насыщенный сладковатый аромат, который обычно дарит успокоение. Но сейчас ее ум мечется в попытках осознать невозможное.

То, что произошло несколько часов назад в «Клубе лжецов», противоречит всему, что ей рассказывали о магии. Во-первых, она невидима… и хоть сильна, но неосязаема. Во-вторых, Ночные птицы не могут использовать свой дар. Но она помимо того, что изменила свою внешность, еще и управляла огнем. Хотя «управляла» не совсем правильное слово… Она не контролировала магию. Скорее это ощущалось так, словно в каждом горящем пламени находилась частичка Матильды, пульсируя в едином ритме с ее сердцем. Но подобной магией обладали лишь Огненные птицы.

Матильда вспоминает, что сказал Крастан: «В последнее время я часто думаю, исчезла ли древняя магия. Или лишь уснула. И однажды вернется».

Матильда однажды пыталась обменяться дарами с прошлыми Ночными птицами. Они выпили вина и поцеловались. Но хотя губы и покалывало от магии, ничего не произошло, как бабушка и говорила. Ночные птицы не могут передавать дары друг другу. Тогда почему кажется, что силы Сейер и Эйсы влияют на нее? Каждый раз, когда они касаются друг друга, ее магия вспыхивает и разрастается. Словно то, что они проводят время вместе, пробуждает что-то в Матильде.

Она вздыхает. Почему это происходит только с Сейер и Эйсой? С девушками, которые не хотят дружить с ней и сводят с ума. Слова Сейер снова слышатся у нее в голове: «Ты рассказываешь, что мы должны следовать правилам, которые соблюдать не собираешься, верно? Для тебя все это игра».

Конечно, сегодняшний вечер планировался как авантюра, но Матильда не предполагала, что все обернется катастрофой. Теперь все меняется… не только для нее. И Деннан, и Тенни знают об Эйсе. Матильда опускает голову на руки.

Пока Деннан вел их к задней двери, а затем усаживал в карету Динатрисов, чтобы никто не узнал, что они находились в клубе, Матильда продолжала думать о Тенни. Ей до сих пор не верится, что он так повел себя. А еще она не может забыть лица девушек, когда она рассказала им о своей ошибке: в глазах Эйсы читалась печаль, а Сейер посчитала, что ее предали.

Что-то врезается в пальму, растущую рядом с фонтаном. Матильда вскакивает на ноги, замечая, как что-то черное трепещет среди листьев. Птичка дважды подпрыгивает на листе, расправляет крылья и, подлетев к ней, почти падает в ладонь. Несмотря на мрачное настроение, Матильде не терпится посмотреть, что принесла эта малышка.

– Привет, –