Чекист пробурчал что-то таинственное в рацию, и мы тронулись. Ехали недолго, сначала по Беговой, потом по Ленинградке, и остановились у семьдесят пятого, «генеральского» дома. Наш объект. Здесь всяких военачальников живет тыща человек. А вот и знакомая фигура. Георгий Карпович Цинев собственной персоной. И без охраны.

Анатолий Варфоломеевич отреагировал первым и вылез из салона на улицу. Я следом за ним. Да уж, такого масштаба я не ожидал. Зам председателя. Охренеть.

– Здравствуйте, – сказал он, остановившись шагах в полутора от нас. Наверное, дистанцию обозначить, чтобы никто не полез руку тянуть. – Сейчас мы выдвигаемся к самому. Пока будем ехать, подумайте о предложениях по лечению пациента. Отзывы о вашей работе хорошие, поэтому от вас ждут эффективных действий.

И пошел в свою «Волгу». Хоть бы кивнул мне приватно, показал, что узнал… Раздал ценные указания, блин. Я хренею от такого подхода к решению проблемы. А дать время на подготовку? Изучение ситуации? Оценить возможности? Нет, хватаем двух практиков и бросаем в воду. Или решили применить метод, когда изобретают те, кто не знает, что это сделать нельзя?

А что поделаешь? У нас ведь и вправду не спросили, можем ли. Поставили задачу – и вперед.

По Ленинградке мы вернулись к Садовому, потом Каширка, Бирюлево. Проехали МКАД и дальше помчались по трассе «Дон», сейчас совсем не похожей на то, во что она превратится в мое время. Теперешние четыре полосы, наверное, считают крутым достижением отечественного автодора. Пока не выехали из Москвы, молчали. Каждый думал о своем. И только когда Крестовоздвиженский сказал: «Едем на дальнюю дачу, примерно час с небольшим у нас есть», мы начали обсуждение.

– Что скажешь, студент? – спросил доктор. – Яви нам широту взглядов незашоренного догматами знания.

– Думаю, что классические методы типа «торпеды» можно отмести сразу, – осторожно начал я.

– Говно это, между нами говоря. Артиста Даля похоронили после «торпеды» недавно. Зашили, все объяснили, а он возьми и начни бухать на съемках, – Крестовоздвиженский тяжело вздохнул. – Мне коллеги рассказывали. Давление в космос, и привет.

– У Высоцкого похожая история, – согласился я. – Торпеда стояла, а толку… У него там дополнительно побочка имелась, – ляпнул я и прикусил язык. Морфиновая наркомания Владимира Семеновича еще не была так известна. К счастью, Анатолий Варфоломеевич обдумывал другой вариант.

– Ну да, сердце слабое. Ладно, это не рассматриваем. Про Довженко слышал?

– А как же. Хороший доктор Александр Романович, но есть одно большое «но». У нас нет желания пациента. Да согласится ли, – кивнул я на мчащуюся впереди «Волгу», – на гипнотическое воздействие? Вопрос щепетильный. Давайте оставим как запасной вариант.

– И что у нас еще остается? – спросил доктор.

Вопрос, конечно, почти риторический. Алкоголизм лечить пока не научился никто. Все эти анонимные алкоголики и реабилитационные центры – то же самое промывание мозгов, причем вовсе не такое эффективное, как говорится в рекламе.

– Есть одна мысль. Вы только послушайте до конца, хорошо?

– Ну излагай, – лениво протянул Крестовоздвиженский.

Наверняка он не ждет от меня чего-то выдающегося. Кто я для него? Талантливый капельник, студент. А что нам на лекциях по психиатрии рассказывали про алкоголизм, он и без меня знает.

– Вы слышали про МДМА? Псилоцибин?

– Редкая штука в наших краях, – так же неторопливо ответил доктор. – Теоретически – знаю, на практике не сталкивался.

Конечно, до клубов с потребляемыми за вечер килограммами «экстази» еще далеко, откуда в нашей самой передовой стране такое возьмется? На танцы сходить советскому человеку и винишка хватит. Кто это пел: «А я выпью портвейну ”Агдаму“ и пойду приглашу вон ту даму»?

– У нашего пациента похоже ПТСР, посттравматическое стрессовое расстройство. Именно от него и пьянка.

Крестовоздвиженский покивал:

– Согласен.

– Так вот, некоторые считают, что ПТСР является результатом усиленной реакции миндалевидного тела на сигналы, специфичные для травмы…

– Ладно, как гипотеза, – еще не понимая, куда я веду, кивнул доктор.

– А МДМА повышает уровень окситоцина, что улучшает доверие и снижает реакцию миндалевидного тела, а также уменьшает его связь с областями ствола мозга, связанными с вегетативными и поведенческими характеристиками страха.

Сказал – и выдохнул. Только не спрашивай, Анатолий Варфоломеевич, откуда дровишки. Еще то дерево не посадили, с которого их срубят. Лет через тридцать пять до этого дойдут. Не скоро, короче.

– То есть микродозы псилоцибина должны убрать источник переживаний, который пациент пытается заглушить алкоголем? – прошел скользкий поворот доктор, не полюбопытствовал, откуда это взялось. А как же, перспектива карьеры вырисовывается.

– Да. Методику можно наработать быстро, у нас сейчас случаев ПТСР – как грязи, куча ребят из Афгана приезжают. Сделать выборку по разным критериям… – говорил я как по писаному. А то мне эти клинические исследования сниться еще долго будут. Нет такой дозы алкоголя, которая могла бы заставить меня забыть про коэффициенты корреляции и медианные значения. – Прогнать на группах слепым методом, вуаля, можно предлагать небожителям, да и, наверное, обычным людям.

– В этом что-то есть, – Анатолий Варфоломеевич внимательно на меня посмотрел. – Откуда ты все-таки про это знаешь? Псилоцибин, МДМА? Точно не из лекций в институте.

Эх, не удалось проскочить. Придется врать.

– Я тут ездил на медицинский конгресс в Вену, познакомился с несколькими представителями иностранных фармкомпаний. На фуршете разговорились о новых методах лечения разных болезней…

* * *

К тому моменту, когда мы свернули с М-4 и отправились по петляющей между посадками и рощами дороге, концепция была вчерне выработана. По крайней мере, говорить было о чем, не пальцем в небо тыкать.

– Ты молчи, докладывать буду я, – предупредил меня доктор. – Он не любит, когда младшие вперед лезут. Не переживай, твой вклад не забудут. И шишки, и звезды вместе собирать будем.

– Так я не претендую, изложил только.

– Вовремя вспомнить – тоже хорошее дело.

Цинев шел впереди, мы с Крестовоздвиженским – чуть сзади, шагах в трех. И снова Георгий Карпович никакого знака не подал, что знает меня. Наверное, он прав, незачем афишировать наше знакомство.

Андропов сидел в саду за основным зданием, под деревом, недалеко от бассейна. Редкая штука для наших краев. Хороший, кстати, водоем, метров десять, не меньше. На официальные портреты главный чекист был похож мало. Ну, там всегда ретушеры старались, чтобы вожди выглядели пободрее. А тут – кожа нездоровая, желтоватая, лицо уставшее, под глазами мешки. Или это из-за очков так кажется?

Он закрыл папку, отложил ручку в сторону и, не вставая, сказал:

– Здравствуйте, товарищи. Спасибо, Григорий Карпович. Располагайтесь, – и