Шрифт:
Закладка:
Пересказав проблему, Даша выжидательно посмотрела на Степана Андреевича. Сердце бешено колотилось, а руки тряслись. Степан Андреевич молчал.
– То, что было сделано, – незаконно! Если проблема не решится, я пойду в трудовую инспекцию! Мне плевать на последствия! И мне все равно, сколько людей потеряют работу вместе со мной!
Степан Андреевич холодно заговорил:
– Успокойся! Оставь документы, я разберусь.
Оля, увидев трясущуюся Дашу, воскликнула:
– Нет, в таком состоянии тебе ехать к нотариусу с Иваном Валерьевичем категорически нельзя! Я поеду сама, а ты выпей чаю и успокойся.
Даше не верилось, что такое решение было продиктовано заботой о ней. Скорее, Оля боялась, что Даша на эмоциях что-нибудь скажет Главному. Хотя Даша уже ни в чем не была уверена.
Когда Даша уже подходила к дому, зазвонил телефон.
– Даша, я полчаса назад разговаривала со Степаном Андреевичем. Это правда, что ты грозила всем увольнением, прокуратурой, не давала ему сказать ни слова и только что-то кричала? – голос Оли звучал как-то отрешенно.
Даша хмыкнула. Кто бы сомневался, что все перевернут с ног на голову.
– Увольнением и прокуратурой не грозила. Сказала, что обращусь в трудовую инспекцию и меня не будут волновать последствия этого обращения. Говорила эмоционально, но не кричала. А что-либо сказать у него была возможность, но он сам почему-то сидел и молчал.
Оля вздохнула.
– Мне он сказал иное.
– Конечно, он сказал тебе иное! Ты тут новенькая, что ли? Кто кому здесь скажет правду? Впрочем, я тебе сейчас сказала как было.
– Все равно, Даш, будь осторожнее в высказываниях и подбирай слова. Все, что ты говоришь, используется против тебя. А в данной ситуации ты никому ничего не докажешь, не будет он разбираться. Забудь про эти деньги.
У Даши уже не было сил что-то объяснять и доказывать. Она и сама понимала, что в общении с «руководством» ей частенько не хватает дипломатичности и изворотливости и, может быть, еще хитрости, а вот прямолинейности было через край. То ли в силу возраста, то ли из-за неопытности, то ли от отчаяния.
– Ладно, Оль. Я тебя поняла. Давай завтра поговорим.
Войдя в квартиру, Даша прямо у порога бессильно опустилась на пол и закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы. «Нет, надо держаться. А деньги… Как-нибудь выкручусь, что-нибудь придумаю. Не в первый же раз». Чтобы трезво мыслить, сначала надо было успокоиться. Даша поднялась и зашла в кухню. В шкафчике над микроволновкой лежала уже знакомая ей маленькая цветная коробочка…
Деньги, конечно, Даше никто так и не вернул. Более того: выяснилось, что жертвами этой «ошибки» стало гораздо больше сотрудников, чем Даша предполагала вначале. Причем многие лишились гораздо больших сумм, чем она, по размеру достигавших почти трети их зарплаты.
– Людмила Петровна, но почему все молчат? Если заговорят все, толк будет! А один в поле не воин! Сейчас все промолчат, а через месяц всех лишат еще каких-нибудь денег! Это же только начало беспредела! – Даша никак не могла взять в толк, почему Людмила Петровна ее не понимает, почему никто ничего не делает и все сидят сложа руки.
– Молчи и терпи! Успокойся! Просто надо перетерпеть! – Этот совет Даша слышала от Людмилы Петровны с завидным постоянством.
Однако еще через день Людмила Петровна переменила точку зрения:
– Представляешь, Даш, у моих подчиненных тоже удержали деньги из зарплаты! А у них кредиты, ипотеки, дети! Представляешь? И все ведь по-тихому сделано, хоть бы предупредили… Или как-то частями удерживали, что ли…
Даша все это молча слушала. Ну понятно. Ей – терпеть, молчать и понимать, а остальным терпеть, молчать и понимать не обязательно, у них ведь кредиты-ипотеки-дети. Каждого волнуют лишь его проблемы. Ну, еще иногда немного – проблемы приближенных. И Людмила Петровна, как оказалось, не исключение.
Глава 43
Теперь Даша точно знала, что в огромном городе есть маленький мир, воздух в котором насквозь пропитан злостью, лицемерием, завистью, ненавистью и обидой. Мир, в котором правят бал некомпетентные в своем деле и безгранично жадные люди. Жадные до денег и власти. Пытающиеся самоутверждаться за счет тех, кто заведомо слабее. Ядовитая атмосфера отравляла всех, кто туда попадал, без исключения, поражая в самое сердце. Эта организация взращивала в попавших в ее сети людях злобу и нетерпимость, превращая их в бесчеловечных рабов, готовых отказаться от порядочности, борьбы, своих прежних идеалов. Эта организация сталкивала лбами тех, у кого еще не так давно были хорошие рабочие отношения, тех, чьи отношения в любых других условиях никогда не дошли бы до точки невозврата.
Из этой организации можно было уволиться, уйти, навсегда похоронив воспоминания. Но она брала в плен не ум, а сердце. Даша чувствовала, как с каждым месяцем, проведенным здесь, внутренние демоны, до сих пор сидевшие где-то очень глубоко внутри нее и не дававшие никак о себе знать, все больше поднимали голову и расправляли плечи. Непримиримость, переходящая в злость ко всему происходящему и прежде всего к окружающим людям, росла в ней с каждым днем. Постоянные мысли о лишении денег, проблемах с начислениями зарплаты и бесконечных пинках со стороны руководства сделали ее нервной и раздражительной. Ситуация осложнялась тем, что руководство создало потрясающую систему согласования документов, отправляемых начальнику на подпись, главным достижением которой стала полная невозможность не только быстро, но и вообще когда-нибудь согласовать, подписать и отправить в работу нужные документы. Срочность вопроса в данном случае никого не волновала и ровным счетом ничего не решала. Бумаги возвращались многочисленными заместителями с массой замечаний, сделанных ярко-красной ручкой и, как правило, не имевших никакого смысла, кроме как лишний раз продемонстрировать свою власть. Красная ручка перечеркивала уже поставленные подписи других специалистов – высшая степень наглости и неуважения. Чтобы попасть к Главному, люди занимали очередь за несколько часов. Причин тому было две: ставший слишком долгим процесс согласования и то, что Иван Валерьевич проводил на работе всего несколько часов и появлялся там далеко не каждый день. Новый порядок добавил массу дополнительной работы Даше и всему немногочисленному юридическому отделу. Одни и те же документы возвращались на согласование по два, а иногда и по три раза. Но, как оказалось, это было не самой большой проблемой.
Вершиной безумия стало то, что Степан Андреевич теперь нашел