Никакой реакции.

Она еще слишком далеко, поэтому прибегает к тому, что делать не хотела – полностью выключила фары. Потом снова включила. Выключила, включила. Выключила, включила. Словно испуганное бьющееся сердце, дорога пульсирует в кромешной темноте.

Выключила. Включила. Выключила. Включила. Погружаясь в ночь, она понимает, что Райсевик приближается все быстрее.

Впереди огни тоже начинают мигать. Это ответ!

«Меня заметили».

– Да, – прошептала она.

Габаритные огни становятся ярче. Как два больших красных фонаря, что светят в темноте. Водитель уходит вправо, на обочину.

– Да, да, да…

Кэмбри понимает, что тоже давит на тормоза и снижает скорость – хочет остановиться рядом с незнакомцем. Но Райсевик прямо на хвосте, он все ближе и ближе.

Впереди скрипят тормоза. Машина остановилась.

Кэмбри знает: нельзя терять ни секунды. Надо убедить водителя, чтобы он впустил ее в салон, и поехать вместе. Прежде чем Райсевик их догонит. Прежде чем он начнет стрелять. Иначе все, чего она добьется, – это втянет вторую жертву в прицел убийцы. Или третью? Еще тела для маленьких костров.

Она давит на тормоза. Тоже останавливается, за ним.

Отстегивает ремень. Распахивает дверцу. Она вылезает в тишину, от которой мурашки бегут по коже, а в ногах, что встали на потрескавшуюся дорогу, странные ощущения. Будто вышла из бассейна после нескольких часов плавания. Позади в темноте Райсевик включает на крыше красно-синюю мигалку. «Конечно, он же опять изображает из себя полицейского». К мигающим огням добавляется сирена. Завывающий звук, словно его издает призрак.

Как только Кэмбри его услышала, она бегом бросилась к фуре. Она тяжело дышит, и тут до нее доходит, что в этой ситуации у капрала Райсевика, который находится менее, чем в тридцати секундах езды, есть огромное преимущество. Раз уж на то пошло…

«Если вы видите, как кто-то убегает от патрульной машины, кто, по вашему мнению, преступник? Кому вы поможете?»

К этому времени водитель увидел мигалку Райсевика. Прямо сейчас он задумывается, а не бежит ли к нему беглый преступник. Вероятно, он уже опустил руку на рычаг переключения передач и готов поехать.

Она бежит быстрее. Помогает себе руками. Она почти у кабины. Пытается кричать, но в легких нет воздуха.

«Кэмбри, ты выглядишь как настоящий преступник».

– Помогите! – удается ей выкрикнуть.

Ее голос глушит сирена. Она не может в это все поверить. Безумие, жуткое, но такое нелепое. Как и молния, сверкнувшая в неподходящее время, этот загадочный незнакомец обладает какой-то неведомой силой, и независимо от того, какой выбор она сделает, Кэмбри Нгуен суждено умереть сегодня вечером. Уже через несколько минут. Она уже вынула из колоды карту с черепом. Ничто не изменит ее судьбу.

Именно поэтому карты таро, доска «Уиджа», ясновидение и гадание по руке всегда ее пугали. Сколько я себя помню, сестра всегда жутко боялась узнать, что ей суждено умереть. Боялась не самой смерти, а знания того, когда это случится – и это объяснимо. Она всю жизнь была в движении. Почему бы ей не бояться того, от чего ей не убежать?

________________

Здесь мне следует предупредить вас, дорогие читатели: информация о Кэмбри после того, как она вышла из машины в 20:48, неполная. Показания, которые я записала на мосту Хэйрпин, ненадежные. До сих пор рассказ капрала Райсевика о событиях шестого июня был проверен с точностью до минуты. А теперь вам придется положиться на меня и читать продолжение, которое я собрала из кусочков.

Пожалуйста, верьте мне.

________________

Моя сестра бежит к фуре и, прищуриваясь, рассматривает темный силуэт водителя. Фары Райсевика начинают светить еще ярче, озаряя все за спиной Кэмбри. Ее тень бежит по бетону, свет фар отражается от блестящей поверхности грузовика, на котором полно заклепок, а теперь еще и видна надпись: «УКУС ЗМЕИ».

Глава 13

Лена

– Рай, а что было дальше?

– Я пытался ее догнать. Находился сзади и не видел, как это произошло.

– Что именно произошло?

Он облизнул губы.

– Давай вернемся к началу. К тому, что происходило до шестого июня. Ты хотела правду? Вот. Получай.

Лена не сводила взгляд с грузовика, что все еще стоял на противоположной стороне моста. Водитель сидел в кабине и говорил по рации со службами экстренной помощи. Райсевик прерывисто дышал. Тут он сделал глубокий вдох и прошептал:

– Кэмбри была моей девушкой.

– Что?!

– Она была моей девушкой, – повторил он.

– Боже мой. Нет.

– Да.

– Еще что-нибудь скажешь?

– У нас с ней были отношения, – он заставил себя улыбнуться, улыбка получилась натянутой. – Знаешь, моя жена растолстела.

– Врешь.

– Я врал раньше. До этой минуты. Я направил расследование ее смерти в другую сторону. Я скрывал романтические отношения с Кэмбри, потому что женат и мне нужно было думать о карьере. Не хотел терять ни жену, ни работу.

«Романтические отношения». Эти слова Лена восприняла как удар в живот или, скорее, как клубок шевелящихся червей, который вдруг оказался внутри нее. Извивающихся, вызывающих отвращение и дрожь.

– Подумай об этом. Только, пожалуйста, выслушай вначале, а потом подумай обо всем, что я расскажу. Подумай про пропавшие блокноты – что происходило между тем днем, когда она ограбила Блейка во Флориде, и днем, когда она умерла на этом мосту? Это бóльшая часть ее путешествия. Эти четыре месяца нужно как-то объяснить. Она вела кочевой образ жизни, воровала и платила наличными, не называя своего имени. Чем можно заниматься все это время?

– Она рисовала. Читала. Курила. Наслаждалась одиночеством.

– Четыре месяца?

– Она путешествовала.

– Нет, Лена, она путешествовала до марта. Но говорю тебе: апрель, май и июнь она болталась по округу Хауард. Черное озеро. Каньон Гремучей Змеи. Магма-Спрингс. Это нигде не зафиксировано в материалах расследования, потому что я подчистил улики.

«Я подчистил улики». И он так спокойно об этом говорит.

Лена не верила. Он врет! Ее охватило раздражение, язык словно распух во рту и не желал шевелиться. Голова отказывалась работать.

– Лена, зачем мне врать?

То, что он рассказал, не укладывалось в общую картину. Салон машины Кэмбри оказался почти пустым – но такой минимализм всегда можно было увидеть в ее спальне. Лена это помнила. На протяжении всего детства Кэмбри не любила лишние вещи. Она не обращала внимания на мягкие игрушки. Она стерла куклам Барби лица. Кэмбри не собирала вещи. Она коллекционировала виды и звуки.

Наконец Лена заставила себя ответить:

– Ты… ты признаешь, прямо сейчас, что уничтожил улики?

Он кивнул.

– Те, которые связывали бы меня с ней, но не с этим регионом. Чеки. Ее нож. Украденный пистолет. Мой