оружие. Поднявшись по наледи возле кормы и взойдя на борт, они заметили темную полосу на льду, протянувшуюся от мостика до трапа, спускавшегося к трюму. На корабле царила полная тишина, ползущая улитка, наверное, производит больше звука.

— Похоже на кровь, — проговорила Амелия, отбрасывая назад капюшон и разматывая шарф. Гэвин последовал ее примеру.

Вновь достав оружие, они пошли по темному следу, осторожно спустились по лестнице, стараясь не поскользнуться на льду. Внизу оказалось холодно, хотя и не настолько, как снаружи трюма. Здесь еще сохранялось тепло человеческих тел и почти угасших углей в жаровне. Угли подернулись пеплом, полусгоревшие доски, наверное, были отодраны от какого-то шкафа.

Из темной дальней части трюма донесся какой-то стук, Амелия и Гэвин, поколебавшись, последовали на звук, держа наготове оружие.

Что-то шевельнулось.

Что-то пробежало во тьме.

Гэвин произнес:

— Эй, там. Это мы.

Вспышка теней, что-то повернулось во тьме, ловя на себе лучи лунного света, пробивавшиеся из трещины над головой. Непонятное каучуковое шевеление наверху… исчезло.

Амелия повернулась направо, откуда донесся слабый звук, ничего не увидела, сделала полный оборот вокруг себя.

Тут тень отделилась от тьмы, ринулась в лунный свет и, с визгом, хлеща щупальцами, бросилась к Амелии.

Это была Герцогиня, точнее то, во что она превратилась. Череп ее был проломлен, и на нем извивались щупальца. Из широкой трещины во лбу свисал какой-то пузырь, почти закрывавший ее глаза. Она была нага, и высохшие груди хлопали, как кожаные мешки. Руки ее тянулись вперед, рот визжал.

Едва Герцогиня оказалась рядом, Амелия подняла пистолет и выстрелила ей в лицо, как раз над переносицей и под широкой трещиной, раскроившей ее череп. Руки Герцогини коснулись плеч Амелии. Из повисшего на лбу мешка хлынула темная жижа и единым потоком пролилась на доски. Тварь, впившаяся в мозг Герцогини, отвалилась от ее черепа, пролетела в воздухе и шлепнулась на палубу, пыхтя и надуваясь, словно мех волынки.

Безжизненное тело Герцогини рухнуло к ногам Амелии. Оказавшись на полу, тварь зашипела, потом заквакала, а затем явила длинный торс, выскользнувший из пузыря, как жирная крыса из намазанной салом трубы. Длинное, похожее на трубу тело венчалось головой морской звезды. Скользя вперед, оно раздувалось. От цилиндрической части тела отходили покрытые присосками щупальца, шлепавшие по палубе и размахивавшие в падавшем из щели лунном свете, словно пытаясь привлечь к себе внимание светила.

Сделав шаг вперед, Амелия выстрелила в звездообразную голову. Взметнувшиеся щупальца ударили ее по руке, едва не выбив пистолет и оставив на ней воспаленный и круглый рубец как раз над большим пальцем. С шипением испустив воздух, тварь поползла по полу, словно бы ее тянули на веревке, поникшие щупальца трепетали, словно ожившие макароны.

Амелия услышала, как щелкнул, не произведя выстрела, пистолет Гэвина, щелчок повторился. И повернувшись, выстрелила в приближавшуюся к ним тварь… Это был Сирил, на вскрытой голове которого ехал другой наделенный щупальцами пузырь. На сей раз она выстрелила прямо в этот надутый мешок, из которого во все стороны хлынула липкая грязь, затмив своей чернотой все тени. Сирил споткнулся, словно нога его попала в какую-то рытвину, и упал лицом вниз, в воздухе горбом промелькнула его голая задница, затем рухнувшая на палубу. Оторвавшись от Сирила, тварь поползла прочь. Амелия уже была готова выстрелить, но Гэвин остановил ее и, сказав:

— Побереги патрон, — отбросил в сторону свой бесполезный пистолет. Возле печи стоял тяжелый топор, которым они кололи дрова. Схватив его, Гэвин обрушил его на ползшую тварь, отделив звездообразную голову… черная жижа хлынула на пол.

— Господи Иисусе, — вырвалось у Амелии. — Что это еще за твари?

Гэвин ответил с дрожью в голосе:

— Надо полагать, совершенно неизвестные науке.

Гэвин вернулся к печке, подобрал лежавшие возле нее на полу спички, достал из топки светившую красными угольками доску и принялся махать ею в холодном воздухе, пока она не разгорелась. Амелия тем временем поворачивалась по сторонам, наблюдая. У нее оставался только один патрон, поскольку револьвер вмещал пять зарядов. Пистолет Гэвина был бесполезен, поскольку патроны явно пришли в негодность.

Гэвин посветил своим импровизированным факелом из стороны в сторону. И они увидали в сумраке груду нагих тел. Останки жертв кораблекрушения. С осторожностью Амелия и Гэвин приблизились к ним. Все головы были продырявлены, однако паразитов не было ни на одной. Каррузерс лежал наверху. Все были нагими. Либо твари сами срывали с людей одежду, либо их жертва самостоятельно избавлялись от нее, словно одежда начинала жечь их тела.

Что-то застучало во тьме.

Они повернулись. Гэвин поднял свой небольшой факел. Свет заставил тварей затрепетать и разбежаться. Впрочем, ничего не было видно со всей определенностью.

— Они здесь повсюду, — сказал Гэвин.

— Надо уходить, — проговорила Амелия. — Прямо сейчас.

Гэвин выронил факел, взял на изготовку топор, и вместе с Амелией они бросились вверх по трапу на палубу и выпрыгнули за борт с той стороны, где лед поднялся повыше. Они проделали это настолько быстро, что упали друг на друга и кучей съехали вниз. Когда падение их остановилось, оба посмотрели вверх. Там на палубе уже кишели твари, размахивая щупальцами, словно здоровающийся пьяница руками. Создания эти жались друг к другу. Сначала Амелия подумала, что для тепла, но потом подумала: нет, они же живут здесь. Им не холодно.

На их глазах скопление тварей становилось все более и более плотным. А потом с оглушительным шлепком или хлюпаньем они соединились, слились, сплелись и превратились в одну огромную похожую на мешок тварь, наделенную множеством голов и соответствующим количеством щупалец. Тварь начала переваливаться через борт корабля.

И тут Амелия и Гэвин побежали.

Они бежали по засыпанному снегом льду, время от времени оступаясь и падая, однажды оглянувшись назад, они увидели, как тварь