— По-твоему, он имел в виду созвездия?

— Наверное.

— Но как насчет навигационного оборудования? Теперь на море не ориентируются по звездам.

— Однако моряки по-прежнему считаются с ними. Я думаю, что приборы вышли из строя, и, когда моряки обратились к звездам, оказалось, что заплыли мы куда-то не туда.

— Или же моряки разучились ориентироваться по звездам.

— Может быть. Но даже сам воздух здесь какой-то неправильный.

— Когда тебе холодно и ты сидишь в трюме старого корабля, любой воздух покажется тебе странным.

— Ты, конечно, права, но тем не менее…

Амелия разделяла его ощущения, но, в отличие от Гэвина, еще не была готова признать это.

Пока они разговаривали, светлая полоска над головой сначала потемнела, а потом снова посветлела, когда взошла луна.

— Сидеть и ждать, пока кончится пища, — такая перспектива меня не привлекает.

— Еды здесь много. Я видела здесь и консервы. Должно быть, холод сохранил их. Воду можно получать, растапливая лед.

— Тем не менее конец этому все равно настанет. И будет лучше найти способ спастись отсюда, отплыть на подходящем корабле.

— Этот корабль нам не поможет, в бортах его щели. Потом он слишком велик.

— Не знаю, каким способом мы с тобой оставим этот корабль, — проговорила Амелия. — Только однажды нам придется сделать это — на шлюпке, каким-то неожиданным образом — или умереть.

Потом они уснули, и, когда забрезжил утренний свет, Амелия проснулась, но не увидела Гэвина рядом. Закутавшись во флотскую шинель, накинув одеяло на плечи, она отправилась на поиски и обнаружила наверху, что собратья по несчастью сумели растопить большую печь на камбузе и уже жарили на ней мясо. Печь дышала жаром. Это было превосходно. В печи горел уголь, найденный тут же в угольном коробе. Его оставалось еще достаточно много, что вселяло надежду.

Гэвин присматривал за готовкой. Как оказалось, он работал шеф-поваром в одном из крупных нью-йоркских отелей. Пока готовилось мясо, он рассказал им достаточно много о себе. Сказал, что отель достался его матери по наследству, а отец занимался газом и нефтью и обожал аэропланы. Более к воспоминаниям не обратился никто, даже Амелия.

Наконец мясо доспело, и они стали есть. Мяса было много, и все решили, что его нужно по возможности экономить — пока не удастся выработать новый план. Сирил предложил съесть все что можно, а после выйти из корабля и лечь на лед, ожидая смерти, которая тут же объявится в плотной шубе и с ледорубом в руках.

— Не надо говорить глупости, — возразила Амелия. — Надо постараться найти рыболовные принадлежности, которые позволят нам добывать пищу. Когда кончится уголь, дерево можно будет найти на других кораблях.

— A когда кончится дерево, что с нами будет? — спросила Герцогиня, старая кожа которой на холоде плотно обтянула лицо.

— Может быть, нас спасут, — предположила Амелия. — Или же мы спасемся сами. Что, если это окраина континента или просто обледеневший остров… здесь может кто-то жить. Кто-то и где-то.

— Какие-нибудь эскимосы? — спросила Герцогиня.

— Да кто угодно, — ответила Амелия.

— Не слишком ли вы преисполнены надежд? — поинтересовался Каррузерс.

— В данный момент да, и надежда моя укрепится в том случае, если мы будем делать все возможное для того, чтобы выжить как можно дольше и иметь перед собой цель. Я видела на палубе спасательные шлюпки, и мы можем отправиться в море в одной из них.

— Я уже говорил тебе о том, как отношусь к подобной перспективе, — проговорил Гэвин.

— Мы уже плавали в спасательной шлюпке, — возразил Сирил. — И были рады выбраться из нее.

— Если запастись провизией, взять теплую одежду и, наверное, сделать парус, у нас может появиться шанс, — предположила Амелия.

— Вы умеете водить корабли? — спросил Сирил.

— Нет, но я предпочитаю бороться и не сдаваться.

— Какая разница, где умирать — в этом корабле, на льду или в море, — продолжил Сирил. — Нас ждет смерть. Вы забыли мертвых моряков? Кто-то убил их.

Гэвин расхохотался.

— Да, убил, но не вчера и даже не полвека, но существенно больше сотни лет назад. Я сомневаюсь в том, что убийца еще жив и дожидается на льду удобного момента для того, чтобы проникнуть на корабль и понаделать дыр в наших головах.

— Быть может, это какое-то животное, — предположил Сирил. — Почему нет. Что-то вроде белого медведя, который вполне может оказаться поблизости.

— Медведи кусают и рвут когтями, — сказала Герцогиня. — И не бьют никого в голову тупым предметом вроде обуха топора.

— Вообще говоря, Сирил, в вашем случае можно дать одну рекомендацию, — проговорил Гэвин, — если вы решили умереть и постоянно стремитесь разговаривать на эту тему… действуйте… приступайте к делу. Избавив нас от себя, вы сэкономите для нас пищу. Приглянувшийся вам пистолет, наверно, уже не способен стрелять. Не попробовав — не поймешь? Но, следуя собственному предложению, вы вполне можете раздеться и улечься на лед. Вы же предлагали всем умереть на льду, так? Мне кажется, что подобная участь наилучшим образом удовлетворит вас. Ну или хотя бы прекратит ваше нытье. Черт побери, я же знаю, насколько плохи наши дела, и тоже совсем не хочу отправляться в море, однако не желаю выбрасывать белое полотенце на ринг, даже в том случае, если таковое еще обнаружится на этом корабле.

Все остальные, перед этим почти ничего не говорившие и даже не назвавшие своих имен, разразились одобрительными возгласами.

— Да-да, прекратите, наконец, каркать, надоели все эти речи о смерти, — сказал один из пожилых мужчин. — Ступайте на лед, умрите, только заткнитесь…

Согревшийся теперь Сирил, вопреки собственным словам, не