Он обязал помнить и спасти. Потому что он виноват в том, что втянул меня во все это дерьмо.

Иначе я обязательно выйду отсюда и сама надаю ему по голове.

Я почти у двери, облизываю пересохшие губы, неотрывно смотрю на Ахмета. Но едва только я хочу сорваться в свой очередной побег, сама не зная куда, как появляется тот охранник и преграждает путь.

–Раздень ее, хочу видеть, на что польстился Саид, и позови еще кого-нибудь, будем снимать кино для братишки.

Снова ничего не понимаю, но по спине бежит ледяной пот, меня сковывает уже не страхом, а ужасом. Сгибаюсь, желудок скручивает спазмами, меня рвет прямо под ноги горькой желчью.

Нет, мне никто не поможет. Я как была, так и осталась одна.

Глава 29

–Останови, останови, пожалуйста.

–Тебе плохо?

–Останови, – хватаюсь за ручку, дергаю, я готова выйти прямо на ходу.

Мне не хватает кислорода, жадно глотаю ртом воздух, но мне его мало. Когда автомобиль резко тормозит, вываливаюсь на обочину, на мокрый асфальт. Снова тошнит, но уже нечем, из меня выходит лишь вода, которой я успела сделать пару глотков.

В какой вообще гребаный дешевый триллер я попала? Все, что произошло со мной за последние несколько часов, не укладывается в голове. Села, мимо проезжают автомобили, лучи фар освещают меня, а я смотрю на руки в бордовых, уже подсохших пятнах крови.

Она не моя.

Но за нее меня могут лишить головы.

Я так и вижу, как стою на коленях посреди городской площади, и палач одним махом режет мои позвонки, а голова катится по брусчатой мостовой.

Бред.

Но именно так все скоро и будет.

Мне приятно даже вот так сидеть на асфальте и дышать ночным воздухом, чем быть в том месте, откуда удалось вырваться.

После слов Ахмета и приказа охраннику стало совсем хреново, меня вырвало на ковер, но мужчин это не остановило. Им, я так поняла, не впервой было видеть такое. Здоровый бородатый турок в черной футболке и светлом пиджаке схватил меня за капюшон толстовки, начал рвать замок, а до меня дошло, зачем все это.

Орала так, что закладывало уши, брыкалась, кусалась и царапалась, как дикая кошка, получив за это два раза по лицу. Меня накрывала такая паника и истерика, которой не было в момент похищения с собственной свадьбы Саидом.

Тогда была хоть какая-то надежда в сознании, что меня могут спасти, а здесь тупая безысходность и безнадега. Я угрожала, пугала Саидом, что он вывернет кишки Ахмету наизнанку, когда найдет.

Английская речь вперемешку с русскими матами не впечатлила его. На мне остались лишь джинсы и спортивный порванный топ. Истерика, слезы, я сорвала голос, а силы уходили, когда все неожиданно закончилось.

Удар в висок, падаю в подушки, на секунду потеряв сознание, и именно в этот момент нащупала на полу что-то холодное. Нож. Его рукоять ложится в ладонь, а в моей крови с новой силой закипает ненависть.

Именно в тот момент я была готова убить всех, кто прикоснется ко мне. Не пожалев никогда о совершенном смертном грехе в своей жизни.

Говорят на турецком:

–Раздевай дальше эту шлюху и дай ей что-нибудь, чтоб была сговорчивее, ненавижу таких диких сук.

–Да, хорошо.

Я позволила стянуть с себя джинсы, так и лежала лицом в пол, сжимая нож в руке, пытаясь дышать ровно.

Хлопнула дверь, шорох, шаги. Ахмет все что-то говорил, не понимала ни слова, ждала, когда он подойдет ближе. Не понимала, откуда во мне взялись это хладнокровие и жестокость, скорее всего, Саид был хорошим учителем, при нем мои нервы стали стальными. А в сравнении с этой мразью он не такой уж зверь, как я считала.

Не помню, что произошло дальше. Рывок, резкая боль в плече, а я выбрасываю руку, зажав до ломоты в пальцах рукоять ножа. Я очень хорошо запомнила глаза Ахмета, в них было удивление. Если его старшему брату я пустила кровь случайно, воткнув в него ножницы, то здесь я все делала намеренно.

Вышло не очень.

Ахмет заорал через мгновение, схватился за живот, белая ткань рубашки сразу пропиталась алой кровью. Удар пришелся вскользь, махнула рукой, пытаясь вырваться, но тогда я этого еще не понимала.

–Yaratık![5]

Звонкая пощечина по лицу, схватив за волосы, Ахмет потянул на себя, но нож, так удачно кем-то оставленный, был уже выбит из моей руки. Я упиралась в его рану, марая ладони в крови. Это было какое-то сумасшествие, я думала, все, еще немного – и он просто свернет мою шею или задушит, но снова повезло.

Вой сирены разорвал перепонки, в комнату вбежал тот охранник, начал кричать, Ахмет, швырнув меня на пол, посмотрел на свой живот. Я поняла лишь слово «полиция», а дальше они просто вышли, оставив меня одну.

Думать было некогда, я начала искать вещи, одеваться, натягивая на голое тело толстовку, джинсы. Мысли перебивала сирена, я решила, что это пожар, но, выглянув в коридор, убедилась, что дыма не было. Там вместе с сиреной мигали красные лампы по углам, побежала вперед, но, свернув направо, увидела мужчин в камуфляже, с закрытыми лицами и автоматами наперевес.

Полицейские, да, это были они, а может быть, какая-то другая структура, я не разбираюсь в этом. Испуганно вздрогнула, когда кого-то схватили за руку, это была девушка, она очень быстро что-то говорила, но я не понимала ни слова, а потом потащила в противоположном направлении.

–Daha hızlı, daha hızlı[6].

Длинные коридоры, переходы, пролеты, кухня, нам навстречу попадались люди, и все время, не переставая, выла сирена. Я думала, это не закончится никогда, что я так и заблужусь в этом странном месте, перепачканная кровью Ахмета, с истерикой и ужасом внутри.

–Дарина! Дарина! Ты узнаешь меня?

Мы уже были на улице, когда та странная девушка, имени которой я не спросила, отпустила, и кто-то начал трясти за плечи. Это был парень – темные волосы, кожаная куртка, взволнованный взгляд.

–Эмир. Я Эмир. Пойдем. Пойдем быстрее.

Я понимала его, он говорил на английском, уводя меня между высоких деревьев по темной тропинке от этого странного места. Было уже темно. И когда успел наступить вечер? Шла босиком по сырой и холодной земле, а внутри все еще трясло, и кошмар не отпускал.

Немного пришла в себя