– Ты должна была быть там.

– Я же попросила прощения.

– Этого недостаточно.

– Что тогда ты от меня хочешь?!

На нашей улице из-за угла вылетела серебристая машина. Водитель слишком размахнулся на повороте и ехал с выключенными фарами. Мама избежала столкновения, в последнюю секунду вырулив на тротуар. Она закричала, меня мотнуло вперед, в грудь впился ремень безопасности. Мама вытянула ко мне руки, пытаясь защитить. Серебристая машина позади с визгом покрышек умчалась и скрылась из вида.

Салон заполнил звук тяжелого дыхания. Я старалась успокоиться, но дрожала всем телом. Маме, видимо, было не лучше.

– Ты в порядке? – спросила она.

Я кивнула.

Мама выключила мотор. Мы некоторое время посидели в молчании.

Она уперлась лбом в руль, закрыла глаза. За темными ресницами блеснули слезы.

– Ты такая юная. Тебе еще столько всего нужно узнать о взрослении. Я просто хочу быть уверенной, что, если со мной что-нибудь случится, у тебя все будет хорошо.

– Не говори так. Ничего с тобой не случится. – Мама не должна вести подобных разговоров. Не после того, через что мы прошли. – Я больше не подведу тебя, обещаю. – И сказала это с уверенностью, идущей из самой глубины души. Только бы она не плакала.

Мама повернула ко мне словно разом постаревшее лицо, и я поняла: она просто позволила мне увидеть себя такой. В ее глазах стояла какая-то обреченность.

– Что? – спросила я.

Мама разомкнула губы и начала объяснять.

Случившееся потеряло смысл, отступило прочь, уступив место чему-то ужасному. Меня накрывало новой реальностью так же медленно, как небеса окрашивались бледно-голубым. Где-то закричал петух. Настал новый день.

Глава 22

Улицы северной части Тобаго петляли между холмов и долин. Мне снова досталось заднее сиденье. Я умирала со скуки, меня укачивало, и я пересматривала в голове каждое жизненное решение, которое привело меня сюда.

Утро сразу не задалось.

Когда Даррен приехал за нами на арендованном мини-вэне, Эйден сначала представил нас ему. И хотя имена сыпались с его языка друг за дружкой – мое среди прочих, – Даррен, услышав его, тут же потрясенно переспросил:

– Рейна? – Указал на меня и глянул для подтверждения на Эйдена. – Рейна?

Эйден дернул его за руку.

– Открой багажник, чтобы мы убрали сумки.

Даррен насупился, озадаченный поведением Эйдена не меньше, чем моим присутствием. Он последовал за Эйденом к багажнику, напоследок кинув на меня еще один взгляд.

Надеяться на то, что его потрясение останется незамеченным, было глупо. И пока мы стояли, я ощущала любопытные взгляды. Поймав на себе испытующий взгляд Элизы, подумала: какая разница, узнают ли они о наших с Эйденом отношениях? Те остались в прошлом. Было и прошло, как говорится. Зайдите в «Твиттер» и сразу увидите, какая парочка сейчас в тренде.

Как я вообще оказалась здесь: в душном минивэне, пропахшем дешевым освежителем воздуха, солнцезащитным кремом и влажной обивкой, зажатая между окном и Мальком, не отлипающим от интернет-радио на мобильном? Он беспрестанно ставил музыку «Вакханалии», хоть я уже и признала: «Да, «Вакханалия» популярна на острове. Можем мы послушать что-нибудь другое? Пожалуйста!» Но нет, он не унимался.

– Твой цветущий пышным цветом нарциссизм вызывает у меня глубокое беспокойство, – сказал ему с переднего пассажирского сиденья Эйден.

– Тшш, – шикнул Малёк. – Я знаю, ты меня обожаешь! – Он дождался первых аккордов песни и начал пританцовывать сидя.

Я вздохнула и отвернулась к окну. В минивэне царила странная атмосфера, все погрузились в свои мысли. Стекло запотело, и пальцем я нарисовала на нем цветок. Снаружи моросило. Мелькали пейзажи, проносились прильнувшие к прибрежным утесам дома, черной паутиной на фоне серо-голубого неба тянулись от столба к столбу телефонные и электрические провода. Мы ловили картинки повседневной жизни: играющие дети, идущие на работу взрослые, магазинчики вдоль дороги, церкви, бары и центры здоровья.

На мобильном Малька заиграла новая песня. Мелодия была медленнее, печальнее. Из-за скверной радиосвязи я не могла разобрать слова, но узнала голос Леонардо, переплетающийся с голосами бэк-вокалистов.

Песня не была хитом «Вакханалии», иначе я бы ее слышала.

– Что это за песня? – спросила я Малька. – Мне нравится.

– Ого! – Малёк убавил громкость. Он сидел, отвернувшись к задремавшему у окна Леонардо. – Похвала от тебя? Видать, в жизни реально все возможно.

– Ты злишься на меня? Из-за моих слов о Hyperbolic?

– Нет. – Малёк еще уменьшил громкость. – Да. Немного.

– Я не подразумевала ничего плохого. Просто… удивилась. – Малёк посмотрел на меня, и я добавила: – У меня был тяжелый вечер.

– Ты меня каждый раз отшиваешь. У тебя все вечера тяжелые?

Ну последние дни и впрямь были нелегки. И все же…

– Прости.

Малёк выключил музыку и понизил голос до шепота:

– Стоит мне заговорить с тобой, и ты меня обрубаешь. Или игнорируешь. Или исчезаешь. Я понял намек, лады? Ты мне ничего не должна. Надеюсь, мы хотя бы можем стать друзьями, если другого мне не светит.

– Я хочу стать тебе другом.

– Это всего лишь слова. – Малёк не поднимал глаз, глядя в телефон. – Ты не даешь мне возможности узнать тебя поближе.

Черт. Мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня, увидел, что я искренне сожалею. Малёк не поднимал головы. Но не он виноват, что не знает всей истории. И в нынешней ситуации я никак не могу поделиться ею с ним.

Пока я силилась придумать, что сказать, как наладить наши отношения, Малёк снова открыл на мобильном радио-онлайн. Пробежался взглядом по радиостанциям, нашел ту, на которой играла Hyperbolic. Опять. Пассажиры минивэна хором застонали.

Меня забавляла его решимость свести нас всех с ума. Кто бы подумал, что Малёк из «Вакханалии» такой провокатор? И такой милый. Он больше, чем просто красавчик с глянца и харизматичная личность на публике. Как и остальные члены группы. Мне сказочно повезло увидеть и узнать их такими.

Так что ужасного в том, чтобы немного открыться?

Пока Малёк продолжал копаться в радиоприложении, выискивая доказательства популярности «Вакханалии», я достала свой мобильный и открыла в фотогалерее старые снимки своих рисунков. Никто не видел их уже несколько лет, включая меня. При взгляде на них в сердце вспыхнула гордость. При виде своих ранних работ я обычно кривилась, но этими рисунками гордилась по-прежнему.

Я повернула мобильный набок. Фотография заполнила экран.

– Вот, – похлопала я Малька по плечу и, когда он посмотрел на меня, протянула ему телефон. Сердце учащенно забилось, пальцы нервозно зачесались. Я говорила себе: не важно, понравятся ему рисунки или нет, важен лишь сам жест доверия. Однако,