– Чего не сделаешь ради любимой жены.

Алекс перевел взгляд на мальчишек, которые теперь решили залезть на старую яблоню. Флора наматывала круги под деревом.

– Перестаньте, ребята! Нам сегодня только поездки в травмпункт не хватает!

Сэм с Гарри делали вид, что не слышат. Уилл встал и закричал во все горло:

– Немедленно спуститесь! Если сломаете яблоню, бабушка вас убьет! Я не шучу.

Он посмотрел на Алекса, надеясь на поддержку, но тот лишь махнул рукой: «У тебя отлично получается!»

– И подарков не получите!

В конце концов ему пришлось подойти и стащить их с дерева собственноручно. Он схватил брыкающихся племянников под мышки и понес к дому. В это время из двери, ведущей из дома в сад, выглянула Роуэн с банкой пикалилли в руках.

– Там такое началось, – прошипела она.

Уилл отпустил близнецов и поспешил на кухню, уверенный, что Марго решила прочесть Мэри лекцию о правильном воспитании собаки.

В кухне было жарко, но Марго скромно сидела за столом, уставившись в телефон. Мэри в отчаянии заламывала руки, а Сейдж кричала:

– Я не умею читать мысли! Откуда я знала, что ты хочешь поставить дурацкое блюдо с креветками вместо букета на середину стола? Надо было сказать, и я бы не разложила их по салатникам. Я хотела помочь!

– Ты никогда не думаешь. Не надо было его трогать! Ты все испортила! – чуть не плакала Мэри. – Все Рождество испортила!

Она указала пальцем на то, что еще недавно было круглым блюдом с аккуратно разложенными креветками, а теперь превратилось в бесформенную массу из креветок и соуса, равномерно выложенную в девять салатников.

– Они бы все равно оказались в тарелках, мам, – храбро вмешалась Роуэн.

– Единственное блюдо, в котором я приняла участие, – возмутилась Сейдж, – это я купила креветки, а ты говоришь, что я испортила Рождество. Спасибо, мамочка!

– Ну почему, – тихо сказала Мэри, держа перед собой полотенце, как щит. – Ты ездила со мной в супермаркет, помогала составлять меню и накрывала на стол, только блюдо с креветками должно было стоять посередине!

– О господи! Это всего лишь креветки в чертовом соусе…

– Хватит, Сейдж, давай не будем, – негромко произнес Уилл.

– Почему? Потому что Рождество должно быть идеальным? Так вот, мама, то, что я посмела разложить креветки, не значит, что…

– Заткнись!

Роуэн выпустила из рук банку, и та разбилась с таким грохотом, что Мэри и Марго подпрыгнули.

– Замолчи! Мама права, ты портишь Рождество!

– Что за шум? – раздался голос со стороны входа. На пороге стоял Ян, затянутый в лайкру. – Любимая, кто тебя обидел?

Он прошагал в кухню, схватил Мэри в объятья и погладил по волосам.

– Все будет хорошо.

– Испортила, – пропищала Мэри.

– Ничего она не испортила, – Роуэн присела и начала собирать крупные осколки.

– Сейдж, принеси, пожалуйста, газету.

– Я не хотела кричать, – объяснила Сейдж, – просто ты делаешь из мухи слона. Ничего не испорчено.

– Только теперь у нас нет пикалилли, – сказал Уилл, чтобы разрядить обстановку.

Кто-то тихонько засмеялся.

– Не выдумывай. В кладовке еще три банки, – сказала Мэри, осторожно высвободившись из объятий мужа и прижав руки к разгоряченному лицу.

Сейдж с Роуэн собрали осколки, Ян отправился наверх принимать душ и переодеваться. Запищал таймер: пришло время доставать из духовки семикилограммовую индейку.

Марго сидела за столом, закусив губу. От ужаса ситуации не спасало даже ее умение сходиться с незнакомыми людьми. Мэри покачала головой, ее глаза наполнились слезами.

– Что ты о нас подумаешь, Марго? Мне так стыдно, – дрожащим голосом произнесла она.

Хоть бы Флора ворвалась и разрядила обстановку, но собака беззаботно носилась по саду с Алексом и мальчишками, которые, слава богу, пропустили все самое интересное.

– Вам нечего стыдиться, – неловко улыбнулась Марго. – Знаете, я обычно провожу Рождество с друзьями, и это по-своему неплохо. Но семейный праздник гораздо лучше, а идеальное Рождество в кругу семьи не может обойтись без славной ссоры.

– Очень мило с твоей стороны так говорить, ты добрая девушка, и все же я в отчаянии, – сказала Мэри и вновь заплакала.

Уилл, Роуэн и Сейдж обменялись беспомощными взглядами. Мэри всегда сияла, как ясное солнышко, но, если ее что-то выбивало из колеи, она долго не могла успокоиться.

– Так не годится, – сказала Марго и обняла Мэри, прижавшую к лицу кухонное полотенце. – Несмотря на то что я никогда не знала своих бабушку и дедушку, история, как однажды на Рождество моя бабушка вышла из себя и надела дедушке на голову миску с хлебным соусом, стала семейной легендой. По сравнению с этим блюдо с креветками и банка пикалилли – сущие пустяки. Пойдемте, поможем Уиллу с индейкой.

– Ты всегда умеешь найти нужные слова. Как тебе удается? – спросил Уилл, когда вез Марго домой.

Она выпила слишком много джин-тоника (Ян перестарался с джином), чтобы добраться домой самостоятельно. Да Уилл бы ее и не отпустил. Кроме того, она теперь стала счастливой обладательницей портрета Флоры в рождественском венке – заключенного в раму и довольно громоздкого. В качестве ответного подарка Марго преподнесла ему ярко-синие носки с изображением Флоры, которые он не надел бы ни за какие коврижки, но ведь важен не подарок, а внимание.

Рождество оказалось совсем не испорченным, а очень даже славным. Хотя Уилл опасался напряженной атмосферы за столом, все прошло весело и душевно. Когда настало время взрывать хлопушки, Марго потребовала, чтобы все надели бумажные короны – обычно они этого не делали. Она вела себя, как член семьи. Посмеивалась над глупыми шутками, давилась брюссельской капустой, которую не любила даже Мэри, и с азартом играла в шарады.

Они ушли, когда Флора, одетая в маечку с надписью «Бабушкина радость», уснула у Мэри на руках и не могла устроить сцену.

Обдумывая вопрос, Марго зевнула.

– Я не то чтобы умею найти нужные слова, – решила она. – Просто стараюсь говорить людям приятное. Этому легко научиться, когда тебе всего восемнадцать, и у тебя никого нет.

– Что-то я не заметил, – расхрабрившись, сказал Уилл, которому казалось, что Марго гораздо чаще старается вывести его из себя. Подробными сообщениями с пунктами и указаниями, что он должен делать.

– Это не означает, что я позволю сесть себе на шею, – слегка заплетающимся голосом сказала Марго. – Просто бывает полезно поставить себя на место другого человека и подумать, что бы он хотел услышать.

– Ты гораздо лучше меня.

Уилл, как всегда, не прикоснувшийся к спиртному, не понимал, почему так откровенничает с этой женщиной, уже не чужой и даже не просто знакомой, хотя он пока не мог назвать ее своим другом.

Марго долго молчала – очевидно, мысленно перебирала его плохие и хорошие качества, и наконец огласила вердикт.