Шрифт:
Закладка:
Спрятав оба телефона в сумку, я снова свернулась клубком.
Началось с сухого рыдания, с серии крошечных бомбочек, рвавшихся где-то в желудке. Через несколько секунд из глаз хлынули слезы.
* * *
Мне удалось немного вздремнуть. Потом я спустилась вниз и бесцельно бродила по комнатам. Проверила дверную цепочку. «…Если по прямой, то совсем недалеко от тебя». Думать о еде я не могла, но выпила чашку чаю.
* * *
Ты позвонил во второй половине дня. Я смотрела на тренькающий телефон и чувствовала, как разрывается сердце. Я так отчаянно нуждалась в тебе, что мне казалось: я умру, в прямом смысле слова лягу и умру, если немедленно с тобой не поговорю. Но я знала и другое. Если наш разговор, как обычно, пойдет в тональности беспечного кокетства, мы мгновенно отдалимся друг от друга, как отдалились друг от друга мы с Гаем и ты с женой. Но мне было слишком плохо, и вместо того чтобы пропустить звонок и послать шутливую эсэмэску, я ответила. Сейчас разгар рабочего дня, решила я, и ты занят. Если я сумею притвориться, что тоже занята, ты никогда ни о чем не узнаешь. А за выходные я приду в себя и соберусь с силами.
Ты помнишь этот разговор, любовь моя? Он впечатался мне в память, словно выжженное каленым железом клеймо.
— Эй, пьянчужка, — весело сказал ты. — Как поживаешь?
— Хорошо. — Это было все, что я сказала. Одно-единственное слово, произнесенное без всякой интонации.
Последовала секундная пауза, после которой ты спросил совсем другим — негромким и серьезным — голосом:
— Что случилось?
* * *
Я все тебе рассказала. Ты чуть помолчал, а потом спросил:
— Следы на лице остались?
— Нет, — сказала я. — Он бил меня открытой ладонью.
— В других местах?
— Синяки на бедрах, следы от пальцев. — Я помедлила. — Мне кажется, есть повреждения… внутри… И еще… травмы анального отверстия.
Ты не запнулся и не задержал дыхания.
— Синяки на бедрах — это хорошо. Но повреждения анального отверстия часто появляются при анальном сексе по взаимному согласию. Нужны следы того, что он удерживал тебя силой. Синяки на запястьях остались?
Я удивилась тому, какие конкретные вопросы ты задаешь.
— Нет. Он меня не держал. Ему это не понадобилось. Он меня просто бил. А я даже не сопротивлялась… Я не пыталась ударить его, я не… — Я не смогла договорить.
— Ивонн… — произнес ты так мягко и проникновенно, как никогда еще со мной не говорил. — Ивонн… Ты очень хорошо справляешься… Ты правда молодчина, а теперь послушай меня. Хочешь, чтобы я прислал людей принять у тебя заявление? Я могу сделать так, что они будут у тебя в течение часа.
— Людей?
— Сотрудников полиции. Их будет двое — либо мужчина и женщина, либо две женщины. Теперь для таких дел есть специальные подразделения. Не то что раньше.
— Нет, — сказала я.
Ты помолчал.
— Ты уверена?
Впервые с тех пор, как все случилось, ко мне вернулась способность здраво рассуждать.
— Ты не хуже меня знаешь, что это не должно дойти до суда.
Мы надолго замолчали, без слов признавая, что я права. Молчание было долгим, но уютным, как теплая ванна. Я чувствовала к тебе такую близость!
Наконец ты сказал просто и искренне:
— О боже, ну и дела…
— Все нормально, — храбро всхлипнула я. — Я в порядке.
— Нет, — возразил ты. — Все плохо, и ты не в порядке.
— Скоро буду.
— Где твой муж?
— Едет из Ньюкасла. Будет дома поздно вечером. Встречается со старым приятелем. Я уже сказала ему, что заболела. Скорее всего, уйду спать в комнату для гостей. Мы всегда так делаем, когда болеем.
— Завтра утром сможешь вести себя с ним как обычно?
— Смогу. Как обычно, когда болею.
На самом деле нам предстояли насыщенные выходные: в субботу поход в театр с друзьями, в воскресенье обед с сестрой Гая, живущей в Пиннере. Я не представляла, как все это выдержу, но поездка меня по крайней мере отвлечет. Или я сумею отговориться плохим самочувствием и останусь дома.
— Ты знаешь, если бы я мог сейчас прийти к тебе, я бы пришел, — сказал ты.
— Знаю.
По твоему тону я поняла, что ты собираешься завершить разговор, и судорожно соображала, как бы тебя задержать. Ты переступил незримую границу, нарушив одно из наших неписаных правил — не расспрашивать друг друга о доме и супругах. Собственно говоря, соблюдение этого правила и делало наши отношения приемлемыми, как будто умение провести черту между двумя сторонами жизни служило нам оправданием.
— Сегодня вечером мы ждем кое-кого к ужину. — Впервые на моей памяти ты употребил множественное число «мы», подразумевая «мы с женой». — В субботу утром у детей занятия в театральной студии, потом, может, свожу их в кино. Боюсь, нам не удастся поговорить.
Снова повисла пауза, после которой я хмыкнула по возможности иронически, давая тебе понять, что улыбаюсь.
— Ты ведь на это не подписывался? — сказала я.
Я имела в виду, что события неожиданно приобрели серьезный оборот, на что ты совершенно не рассчитывал. В тот момент я и помыслить не могла о сексе с тобой. Вряд ли я вообще когда-нибудь захочу заниматься сексом, думала я. Меня занимало одно: какие последствия будет иметь для нас случившееся?
— Я подписался на тебя.
10
В понедельник мы встретились возле Кингс-Кросс и решили прогуляться. Мы выбрали это место, потому что у тебя в этом районе были дела — где и какие именно, ты, как всегда, не стал уточнять. Зато предупредил, что у тебя всего полчаса. Я стояла возле газетного киоска, когда ты вынырнул из толпы у вестибюля вокзала. Прямо передо мной крутился, извиваясь в странном танце и медленно, словно изображал самолет, вращая руками, какой-то подросток. Наши глаза встретились поверх его рук и не отрывались друг от друга, пока ты шагал ко