Из кухни вышла блондинка в шелковом халате, вскрикнула, закрыла рот, попятилась. Я посмотрел на нее, вскинул руку и скомандовал:

— Ты уснешь и забудешь…

И вдруг — мощнейший удар в пах. Боль пронзила, скрутила в узел, я помимо воли сложился, держась за ушибленное место. Кагановский бросился прочь. Непослушной рукой я выхватил пистолет и прохрипел:

— Движение — стреляю!

Какой стреляю — промажу сто процентов. Но на Кагановского подействовало, он остановился, подняв руки — их национальности присуща осторожность. Медленно развернулся.

— Саша, пожалуйста, без глупостей!

Боль понемногу отпускала. Возвращалась способность мыслить. Вот так сюрприз: не подействовал на него мой талант! А значит, еще на кого-то в самый неподходящий момент может не подействовать.

— Я не хочу причинять вам вред, — сказал я, — и не причиню, если вы мне поможете.

Он скосил глаза на любовницу, уснувшую прямо на полу в неестественной позе. Халатик распахнулся, открывая на обозрение длинные мускулистые ноги и розовые кружевные трусы.

— Она просто спит. Успокойтесь. Я не причиню вам вреда. — Я посмотрел в его глаза, все еще надеясь взять адвоката под контроль.

Вроде лицо стало мягче, но что он под контролем…

— Почему спит? Что ты с ней сделал? — пробормотал адвокат. — Что тебе от нас нужно?

…не факт. Похоже, на него вообще мое колдунство не действует.

— Имей в виду, что с террористами не договариваются! — гнул он свою линию.

— Я не буду вас брать в заложники, — все тем же гипнотическим голосом говорил я. — Мне нужна от вас маленькая услуга, потом я просто уйду.

— Вот так просто уйдешь? — не поверил он.

— Вру. Не просто. Я вас свяжу, чтобы вы не вызвали милицию.

— А где гарантия, что ты меня не пристрелишь после оказания услуги?

— Гарантии нет. Есть логика. Я не убийца, мне незачем увеличивать себе срок. Просто поверьте, что если вы мне не поможете, то случится беда.

Кагановский задумался. Руки он держал поднятыми ладонями вверх и понемногу пятился в гостиную. Больше всего на свете он хотел добраться до стола, где лежит пистолет, и пристрелить меня. Он имел на это полное право, так риск, что я его прикончу, сведется к нулю.

— Стоять! У вас там пистолет. А он учтенный? — усмехнулся я. — Конечно нет. Тоже, кстати, статья. Давайте к делу, у меня мало времени. Мне нужны контакты Юлии Брайшиц. Личный номер телефона, адрес, где она остановилась.

Лицо Кагановского осталось непроницаемым. Но теперь он больше всего на свете хотел, чтобы я от него отвязался и переключился на Юлию. А еще он хотел убедиться, что его любовница жива.

— У меня мало времени, — повторил я.

— Я не знаю ее личный номер! — развел руками Кагановский. — Узнать, конечно, можно, но надо созваниваться с людьми, делать запрос. Это долго. Мы общались по служебному.

— Где у вас телефон? — спросил я, не сводя с него «Макарова».

— В кабинете, на столе. На подставке.

— Идите туда. Только медленно и плавно. Я столько всего наворотил, что теперь только победа или смерть. Неловкое движение — и стреляю.

В кабинет я вошел первым, хозяин дома остался в проеме двери. Телефон и правда был на видном месте — на подставке в форме обнимающей его голой женщины. Н-да, Кагановский ходок еще тот. Я освободил телефон из объятий, протянул адвокату:

— Найдите Юлию и отдайте мобилу мне. Я сам ее наберу.

Если она ответит, значит, я сбежал из СИЗО ради этого единственного звонка? Стоило оно того? Успею ли я, или Семерка уже лежит с дыркой в голове, и это убийство тоже повесят на меня? Бросило в холод.

Время покажет.

Кагановский сделал все, как я сказал, отдал мне свой телефон, и я набрал Ю. Брайшиц. Мне ответили протяжные гудки. Возьми, ну возьми же трубку! Гудки, гудки, щелчок…

Казалось, сердце оборвалось. Но нет, не ответ — автосброс. Она предсказуемо не отвечала на звонки в выходной. Долбанное воскресенье!

Я еще раз набрал. Потом набрал снова и снова. Покосившись на адвоката, сунул телефон в карман — вдруг все-таки получится дозвониться?

— Потом верну.

Запрокинув голову, Кагановский рассмеялся и сказал:

— Адрес: улица Молодежная, дом 34-А, квартира 31. Не хочешь сказать, зачем тебе так радикально с ней встречаться? Зачем было бежать из СИЗО? Да и вообще, как у тебя получилось?

— Адрес не вымышленный? — Я сконцентрировался на его желаниях. — Я ведь вернусь быстро и буду очень зол.

Нет, не похоже, чтобы он врал.

— Зачем тебе она? — поинтересовался Кагановский.

— Брайшиц угрожает опасность, а связаться с ней никак не получалось, если делать все законно.

Похоже, Кагановский окончательно уверился, что я никого убивать и брать в заложники не собираюсь, и успокоился, проворчал:

— Нельзя было подождать до завтра? Она бы точно ответила. Теперь тебе новую статью впаяют, посадят в карцер.

— Уже не ответила бы. Я и сейчас не могу ждать. Мне нужна ваша машина. Где ключи?

Адвокат развел руками:

— К твоему сожалению, я не вожу.

Он не врал. Не любил, боялся, или не садился за руль по медицинским причинам, мне было неинтересно.

— Прошу прощения за неудобства. Вечером вас освободят. — Я огляделся в поисках чего-то, пригодного для связывания. — Чтобы не портить шторы… Где у вас веревка?

— В спальне, — ответил Кагановский, медленно и плавно направляясь туда. — Саша, я ничего никому не скажу… Но понимаю, что ты не поверишь.

Кагановский оказался тем еще героем-любовником. В спальне царила гигантская кровать. Скорее даже траходром, над которым — зеркальный потолок. На тумбе — разнообразные причиндалы для интимных утех, включая плетку, наручники, маску и кляп. Веревка тоже имелась — тонкая, белая, очевидно, для шибари.

— Хм, значит, вам не привыкать, — не сдержал иронии я, связывая адвоката, — прошу прощения за… непрофессионализм.

— Это не для меня, — сказал Кагановский, будто бы оправдываясь.

Я проверил, надежно ли держат веревки его руки и ноги. Перенес спящую девушку на кровать, тоже связал. Проверил дом — а вдруг у них где-то в шкафу рабыня наказана? Затем склонился над адвокатом.

— И мне, и вам будет проще, если вы просто заснете. — Я поднес к его лицу красный кляп на резинке, принялся его раскачивать, как маятник.