стильными и дорогими. Вся мебель была из приятного на вид, нежного на ощупь, но типично буржуазного дерева — ореха. Шкафчики, сундуки, массивные кровати без малейшего признака резьбы, столы и стулья — мебель была повсюду. Её было с таким избытком, что о свободном беспроблемном перемещение по комнате не было и речи.

Выбирая себе спальню — всё осмотрел внимательно. Достаточно просторное помещение оказалась полностью загромождённым.

Кровать была экипирована внушающими уважение слоями: сначала два тяжёлых соломенных тюфяка, затем нормальный матрас, накрытый пёстрой полосатой тканью. Занавески балдахина из красной материи, обильно украшенной позументом, тесьмой и бахромой из шёлка.

Кроме кровати, в комнате разместились: неуместная здесь кушетка, двенадцать стульев, три кресла, буфет и громадный сундук. Для чего может понадобиться в спальне подобное мебельное столпотворения, мой мозг понимать отказывался.

На нижнем этаже, главным местом являлась обширная кухня, к которой примыкала обеденная зала, прихожая, комнаты для слуг и каморки хозяйственного назначения. Убранство на первом этаже роскошью не отличалось. Голые стены, большой стол на скрепах, кровать для послеобеденного отдыха, дюжина сидячих мест из скамеек и табуретов. Буфет и ёмкость для воды, в виде металлической лохани. Всё, корме последней, из того же орехового дерева.

На удивление в доме присутствовали книги. Небольшая библиотека из трёх десятков томов, оставшаяся от одного из жильцов. Рачительный хозяин приложил их список к арендному договору, заранее обеспокоюсь, чтобы у пищи для разума не выросли ноги. Читатель на старофранцузском из меня был ещё тот, но при беглом просмотре удалось разобрать, что это в основном: классические труды античных авторов и рыцарские романы. Вроде, ещё пара изданий по этикету и стихи Франсуа Вийона. Как, позже выяснилось, книг во Франции печатали много, до двадцати пяти тысяч наименований в год. Стоили они недорого, и были вполне доступны для всех кроме нищих. Появились даже печатные карты Парижа.

Для интереса решили пройтись по магазинам, мне нужно было кое-что прикупить для визита в королевский дворец. Встречают здесь по одёжке. Привратник, скользкий молодой паренёк с бегающими глазками, вызвался проводить. Мне он сразу не понравился, так и зыркал завидущими глазами, облизывая алчным взором каждую пуговицу на моём камзоле. Но, выбирать было не из кого, подумаешь рожа слуги не понравилась. Да, плевать.

В лавку известного ювелира, пользующегося популярностью у дворцовой знати, я зашёл с важным и величавым видом. Кланяйтесь, барыги! Тренируюсь, а то привык с нижестоящими по панибратски. Здесь это не понимают. Принимают за слабака, самозванца или юродивого. Приобрёл толстую золотую цепь на шею, важный атрибут знатного происхождения. Тут, как у нас в девяностых, чем толще цепь, тем выше статус.

На выходе заметил, что привратник уделяет моей покупке повышенное внимание. Как будто золотая цепь для него недосягаемый и вожделенный фетиш. Да, пусть глазеет, за погляд денег не берут.

Вечером, когда уже готовились ко сну, раздался громкий стук в двери. Оказалось, мои послали гонца — случилась страшная беда. Толком посланец ничего сказать не мог. Только закатывал глаза и трясся. Это потом многое мне показалось подозрительным. А тогда я быстро собрался, и захватив с собой двух немецких наёмников, помчался выручать товарищей. Передвигаться по ночному Парижу было чревато, меня предупреждали, но тогда я об этом не подумал, за что и поплатился.

Когда мы проезжали очередной проулок, сзади послышался свист. По моему знаку, пришпорили коней. Свету от двух факелов было недостаточно, поэтому, когда передо мной возникла натянутая верёвка, я ничего не заметил. Грохнувшись со всего маха с лошади, сильно ударился затылком о мостовую. Перед тем, как наступила темнота, в голове сами собой сформировались строки:

Жизнь виляет, как змея

Плачьте девки — помер я…

Глава 17

Очнулся без золотой цепи, в другой одежде и — главное, через две недели. За это время прожил маленькую жизнь, со своими радостями и потерями, приобрёл особый опыт. Мои нашли меня, когда в голову Ослаблеву пришла идея прижать привратника из снятого дома. Тогда-то всё и прояснилось. Про наводку, причиной которой послужило пресловутое золотое украшение, про подстроенную засаду и ложный вызов. Дальше, найти меня на городском дне, было делом техники. Не хочу об этом, может как-нибудь потом, среди друзей, за рюмкой чая.

* * *

Аудиенцию у Карла IX удалось получить легко. Никаких интриг затевать не пришлось. Раньше думал, придётся крутиться, подкатывать к имевшим влияние при дворе лицам и т. д. Как я ошибался! Это ещё раз показало, что в здешней жизни разбираюсь весьма неважно. Хорошо, что можно списать все проколы на юность и молодость, проведённые в дикой Тартарии. Мне мягко намекнули, что титул графа де Сен-Пьер — это офигенно круто, а дополнение в виде — де Бурбон, открывает практически все двери. После королевской семьи, два самых влиятельных клана во Франции — это Гизы и Бурбоны, причём последние имеют законное право на престол. Лотарингцам Гизам, подобное особо не светит, они пришлые, почти чужаки для французского королевства.

— Дорогой кузен! — Карл IX, расплывшись в любезной улыбке, подойдя ко мне, изобразил нечто в виде лёгкого родственного объятия.

— Сир! — замер я в почтительном поклоне, не поддавшись на панибратские замашки французского короля. Может он в какой-то мере мне и родственник, но уж очень далёкий. Хотя, в эти времена, даже незначительному родству придавали большое значение.

После представления возникла пауза, король отошёл к другим дворянам, пообещав поговорить позже. Это дало мне время понаблюдать за ним со стороны, составить о французском монархе собственное мнение. Читал я о нём много, только, что в прочитанном правда, а не побасенки анекдотического содержания?

В детстве, Карл обладал слабым болезненным сложением. У него было уродливое родимое пятно между носом и верхней губой, из-за чего он получил прозвище «Сопливый король». Сейчас, когда он отрастил усы — это стало не так заметно. В настоящий момент Карлу двадцать лет, он выглядит высоким и физически сильным, однако мускулистые жилистые руки короля плохо сочетаются с тонкими длинными ногами. Из-за подобного перекоса, он совершенно не может ходить прямо, быстро устаёт. Подлинной страстью Карла является охота, он обожает физические игры, увлекается кузнечным ремеслом. Получивший неплохое образование, сочиняет стихи и пишет книгу об охоте, по словам ценителей, ещё долго не терявшей своего практического значения.

Однако не всё было гладко: король испытывает проблемы с психикой. В любой момент, он может