– Вот ещё, мальчишке не пристало играть в куклы с девочкой.

– Просто у меня никогда не было игрушек, я подумал, раз ты девочка, то у тебя должны быть куклы.

– Они и правда у меня есть, только скажи, неужели у тебя раньше не было игрушек?

Мустафа замолчал.

– Я абсолютно ничего не слышу, – подходя к ним, причитала глуховатая Доунсон.

– Вы же обещали, мисс.

– Да, я обещала и, как по мне, сдержала своё обещание.

Взяв Абаль за руку, Доунсон увела девочку на верхний этаж.

На следующий день Абаль застала мальчишку на том же самом месте. Доунсон, как и прежде, осталась стоять у лестницы.

Абаль несла с собой корзину.

На этот раз мальчишка заговорил первым:

– Что там у тебя?

Абаль достала из корзины конструктор «Лего» и несколько пластмассовых фигурок супергероев. Мальчишка был несказанно рад такому подарку.

– Ты разрешишь мне поиграть ими? – удивился Мустафа.

– Больше того, я дарю эти игрушки тебе.

– Я даже не знаю, как тебя отблагодарить.

– Не стоит.

– Что же там на дне?.. – Мальчишка добрался до дна корзины, вытащив последнюю игрушку, он громко закричал.

Абаль сильно испугалась и отпрянула от Мустафы. В руках мальчишки оказалась обыкновенная пластмассовая фигурка человечка, походившего на ящерицу.

Доунсон запретила Абаль всякое общение с Мустафой до приезда отца, ссылаясь на неадекватное поведение мальчугана. Абаль ещё несколько раз просила о встрече с ним, но Доунсон была категорична: «И слышать ничего не хочу, мало тебе испуга от его крика, желаешь того, чтобы он тебя поранил? Этому не бывать!»

Глава IX

Ночи эмиратов безумно жаркие, а особенно жаркими они бывают летом, кирпичи разогреваются днём от солнца так, что к ним невозможно прикоснуться до самой ночи. Когда дворец ещё только начинали строить, архитекторы побеспокоились о том, чтобы шейху и его семье было максимально комфортно внутри в такие вот жаркие ночи. Вентиляционные шахты строились по всему периметру дворцового комплекса эль-Каддури и сообщались между собой. Вентиляция позволяла раскалённому воздуху, вошедшему с улицы, циркулировать внутри системы, тем самым быстро его охлаждая, а затем впускала прохладный воздух внутрь.

Абаль однажды видела, как один тощий рабочий без особого труда пробрался в такую шахту и выбрался наружу с обратной стороны дворца. Девочка путешествовала по вентиляционным каналам несколько раз, но слишком далеко не заходила, боясь встречи с крысами.

После изнурительного учебного дня, наполненного причитаниями Доунсон, девочка направилась к себе в комнату. Абаль, захватив по дороге верёвку и кухонный нож, закрыла двери на замок, заранее предупредив прислугу не беспокоить её, ведь она хочет пораньше лечь спать.

Под кроватью Абаль нашла старый фонарик и, заменив в нём батарейки, направилась к вентиляционной решётке. Аккуратно, не оставляя следов на шурупах, она сняла преграду, открыв путь к вентиляционной шахте. Абаль спустилась по лестнице вниз и, пробираясь на четвереньках, последовала вперёд к перекрёстку. Свернув направо, она оказалась в той части шахты, которая, по её мнению, должна была привести её к комнате Мустафы.

Минуя очередной поворот, она наткнулась на бежавшую прямо по встречному курсу огромную крысу, которая успела обнажить свои мерзкие острые клыки. Закрыв глаза, Абаль со всей своей детской силой махнула ножом, да так удачно, что крыса не успела и пискнуть. Окропив себя кровью грызуна, Абаль последовала дальше. Впереди она заметила тусклый свет, проходивший сквозь решётку. Без сомнения, это вентиляционная решётка одной из дворцовых комнат, подумала девочка. Она настолько устала, что была уже рада попасть в любую из комнат. Абаль посмотрела в щель решётки. Удача сопутствовала ей, в комнате находился тот самый мальчишка, собирающий дворец из конструктора.

– Эй, сюда, скорей, Мустафа.

– Абаль? Что ты там делаешь? – Мустафа подбежал к решётке с обратной стороны.

– Помоги мне снять её, после поговорим.

Через несколько минут Абаль оказалась внутри гостевой комнаты, в которой пребывал юный постоялец.

– Спасибо, что помог мне влезть сюда.

– На тебе кровь, Абаль!

– Это чужая кровь, кровь моего заклятого врага, крысиного короля!

– У тебя коленки исцарапаны.

– Ничего страшного, намажу зелёнкой, и всё пройдёт.

– И это того стоило?

– Я хочу знать, Мустафа, отчего ты поседел, твою настоящую историю, теперь нам не сможет помешать никакая Доунсон.

– Но твой отец просил меня не рассказывать о нём.

– О ком же, говори, Мустафа, раз уже начал, или ты думаешь, что я не умею хранить чужие тайны?

– Не знаю.

– Вот же заладил, балда. Значит, Доунсон говорила о тебе правду, ты просто обычный бестолковый мальчишка.

– Нет, я не такой.

– Тогда почему ты молчишь? Хочешь, я поклянусь, что никому не расскажу?

– Мне не нужна твоя клятва, я боюсь испугать тебя своей историей.

– Вот же чудак, думаешь испугать меня какой-то басней, я ещё секунду назад ползла к тебе в темноте по вентиляционной шахте, даже по дороге крысу успела убить. Так о чём же не разрешает тебе говорить мой отец?

– О стеклянном городе. – Мустафа задрожал всем своим телом.

– Можешь мне полностью доверять, я никому не расскажу!

– Поклянись самым дорогим, что у тебя есть.

– Клянусь своим отцом.

Доверившись клятве Абаль, Мустафа начал своё повествование.

«Они привезли меня туда с отцом поздней ночью, кроме нас, было ещё несколько семей. Люди в масках сказали нам укрыться в городе, сказали, что наги должны скоро выйти на охоту и нам лучше не попадаться им на глаза. В спешке они оставили нас, мы с отцом побежали в город, другие семьи тоже побежали вслед за нами. Я помню, как одна мать уронила своего ребенка и позади бегущие раздавили его череп. Женщина так и осталась лежать рядом с трупом младенца, несмотря на уговоры своего мужа оставить его и бежать в город.

Сам же город представлял собой стеклянный лабиринт с геометрическими фигурами, разбросанными повсюду, на улицах было довольно легко заплутать. Одна из девочек каким-то образом отстала от своих родителей, те пытались найти её, но у них ничего не выходило, несмотря на то, что, казалось, ребёнок находится совсем рядом. Потерявшие дочь родители кричали, били по стеклянным стенам лабиринта, и дочь била в ответ, её стук был близок и в то же время слишком далёк от них. В конце концов, попрощавшись со своим ребёнком, отец с матерью покинули злосчастный переулок. Лабиринт освещался странным серебряным светом, этот свет пронзал стены стеклянных кубов, шаров и пирамид, в открытых полостях которых пытались спрятаться другие, мы же с отцом не останавливались ни на секунду, пытаясь бежать всё дальше.

Самое страшное было впереди. Взвыл рог,