так, словно собиралось выскочить из груди?

– Я пыталась, – призналась Джулиана, глядя в сторону, – но ничего не получается. А вчера вечером он наговорил мне такого, что, думается, не стоит и пытаться.

Помимо облегчения от этих слов Рис невольно ощутил желание защитить ее, разраставшееся в груди.

– Что же такое он тебе сказал?

– Он не считает нужным согласовывать со мной дату свадьбы, например. Кроме того, для него странно, что у нас в семье принято советоваться друг с другом, прежде чем принять то или иное решение, а мое мнение вообще не следует принимать в расчет.

Рис поморщился и глубоко вздохнул. Дождь лупил в окна, ветер выл.

– Мне очень жаль, что я не сумел стать тем мужчиной, в котором ты нуждалась, – вдруг признался Рис.

Она вздернула подбородок и посмотрела ему в глаза: на ресницах дрожали слезы.

– О чем ты сожалеешь? О том, что не сказал про свои раны?

Он думал об этом всю ночь, боялся, что она воспримет это как слабость.

– Да, прости. Хочешь, назови это трусостью: я действительно боялся, что ты больше не захочешь даже слышать обо мне.

– О боже! Как ты мог? Когда ты уехал, мне… показалось, что я тебя разочаровала.

Он потянулся было к ней, но вовремя остановился, сжав руки в кулаки.

– Я никогда не задумывался о том, что должна была чувствовать ты.

– Теперь я это понимаю. Ты два месяца лежал в беспамятстве, а потом ослеп. С моей стороны было бы весьма странным ожидать, что ты станешь думать обо мне, если бы я знала.

– Но я должен был! Теперь-то я это понимаю. Мне следовало написать тебе сразу, когда очнулся: рассказать, что случилось. Я думал, что поступаю благородно: зачем тебе инвалид? А теперь понимаю, что я и правда лошадиная задница.

Он криво усмехнулся, а Джулиана склонила голову к груди и выдохнула:

– Какой смысл теперь сожалеть о прошлом… Как ты сказал, что сделано, то сделано.

Он медленно кивнул, понимая, что и возразить ему, да и сказать больше нечего.

– Даже если бы мы захотели все изменить, – добавила Джулиана, – отец ни за что не позволит мне отменить свадьбу.

Рис сглотнул: ощущение вины и стыда не давало дышать.

– Нет, конечно же, ты не можешь бросить его ради меня, даже если твой отец разрешит. Это будет неправильно. – Перед ним всплыло лицо леди Эмили Форсуэл.

– Я знаю, Рис, знаю.

Он коснулся ладонью ее щеки, провел большим пальцем по гладкой нежной коже.

– Но есть кое-что… и это никогда не изменится: я безумно тебя хочу.

Джулиана подняла голову, их взгляды встретились, и Рис наклонился, слегка прикоснулся губами к ее губам, таким мягким, целомудренным, нежным. Это был поцелуй-сожаление, поцелуй-надежда…

А потом все изменилось.

Язык Риса сначала нежно раздвинул ей губы, потом, не почувствовав сопротивления, вторгся в бархатные глубины ее рта, их языки встретились, и где-то в глубине его горла родился низкий стон. Он притянул ее в свои объятия, поднял юбку ее желтой амазонки, и Джулиана, сидевшая у него на коленях, обхватила ногами его талию.

Боже праведный! Это все неправильно, и они оба знают это, но если Джулиана обречена на несчастливое замужество с человеком, которого не любит, Рис подарит ей один день, полный страсти, раз уж она этого хочет.

Его пальцы запутались у нее в волосах, губы скользнули от уха к шее, потом вниз, к груди. Ее пальцы лихорадочно сражались с пуговицами рубашки, которую он только что надел, терпения не хватило, и она просто стянула ее через голову.

Его пальцы тем временем расстегивали пуговки ее амазонки и справились с этим всего за несколько секунд. Он мягко наклонился вперед, и Джулиана упала на одеяла. Он помог ей стянуть амазонку, и она осталась в одной сорочке и чулках, но Джулиане показалось, что и этого много, и она сама торопливо избавилась от сорочки. Рис резко втянул воздух от представшего его взору зрелища.

– О боже! Ты прекрасна!

Он медленно по очереди ладонями скатал вниз чулки, и взгляд его скользнул с кончиков пальцев на ногах вверх по длинным изящным ножкам, задержался на треугольнике темных кудряшек, поднялся выше, на плоский живот, безупречной формы пышные груди и остановился на порозовевшем от желания лице.

– Поцелуй меня, – взмолилась Джулиана.

Он сбросил бриджи, и она ахнула, впервые увидев его совсем без одежды. Рис решил, что испугал ее своей наготой, накрыл ее тело своим и натянул на них обоих одно из одеял.

Снаружи продолжала бушевать гроза, а Рис неторопливо изучал тело Джулианы. Первый поцелуй был долгим, нежным и сладким. Он пробовал ее на вкус, наслаждался ощущением ее обнаженного тела под своим.

Затем пустился в путешествие его язык: по шее, ушку, вниз… Он взял в ладони упругие полушария, полизал их по очереди, втянул в рот сосок и стал языком описывать круги. Она запрокинула голову, пальцы ее словно сами по себе запутались у него в волосах.

Его губы переместились к ложбинке между грудями, спустился к животу. Тело Джулианы напряглось, она стиснула его плечи, ноги сами собой раздвинулись, и Рис устроился между ними.

Когда он лизнул ее там в первый раз, Джулиана застонала. Он сжал ее бедра и опять провел языком по нежным складкам и чуть надавил на упругий бугорок. Она вскрикнула, ее ногти вонзились ему в плечи. Он ласкал языком то самое местечко между ног, он знал, что доставит ей огромное удовольствие. Она забилась в его руках, застонала, а он захватил губами бутончик ее страсти и стал безжалостно ласкать языком.

– Рис… – простонала Джулиана и опять лихорадочно вцепилась ему в волосы.

Он продолжал свои ласки, бедра ее приподнялись, и Рис удерживал ее так, обхватив ладонями упругие ягодицы. Вдруг все тело ее напряглось, она в последний раз вскрикнула и обмякла на одеялах, сотрясаясь всем телом, а Рис, напротив, приподнялся, с самодовольной улыбкой наблюдая за ней.

– Вам понравилось, миледи? – спросил он голосом конюха мистера Уорти.

Она никак не могла сфокусировать взгляд, сердце бешено стучало, во рту пересохло, лицо раскраснелось.

– Это… это было так… – с трудом выдавила она между прерывистыми вздохами.

Рис обнял ее за талию, крепко прижал к себе и поцеловал в макушку.

Как только пришла в себя, Джулиана мягко высвободилась из его объятий, натянула одеяло себе на плечи и начала свое путешествие по его нагому телу.

– Что ты задумала? – забеспокоился Рис в предвкушении.

– А как ты думаешь?

Она гладила и целовала его плечи и грудь, полизала плоские соски, слегка царапнула