Шрифт:
Закладка:
Джулиана обхватила колени руками и принялась раскачиваться взад-вперед, даже не пытаясь вытирать слезы.
Рис, проглотив комок страха, вины и сомнений, образовавшийся в горле, сказал:
– Я ослеп, и не мог позволить, чтобы ты чувствовала себя обязанной связать себя с инвалидом.
Она вскинула голову и поймала его взгляд.
– Я бы никогда тебя не бросила, и ты должен это знать!
– Да, но стала бы любить? Хотеть? – Слова с трудом продирались сквозь пересохшее горло. – Или тобой двигало бы лишь чувство долга.
Теперь слезы потоком струились по ее лицу, и он крепко сжал губы.
– Ты не можешь знать этого наверняка.
– Ты мне не веришь? – прижав руку к груди, спросила Джулиана, глядя на него покрасневшими от слез глазами.
– Я хочу верить. Правда хочу.
Никогда раньше он не говорил так искренне, никогда так не стыдился правды.
Глаза Джулианы внезапно высохли, слезы сменились гневом, и она процедила сквозь стиснутые зубы.
– Я никогда не давала повода не верить мне. Почему ты прислал то ужасное письмо?
– Я… – Его голос дрогнул. – Мне казалось, что у меня нет выбора. Я хотел, чтобы ты была свободна и могла выйти замуж за здорового мужчину.
Джулиана с трудом поднялась на ноги.
– Я чувствую, что это признание куда ужаснее, чем то письмо. Почему ты не можешь мне поверить?
Он тоже встал, взял ее руки в свои.
– Ты не представляешь, как это трудно. Мне чертовски хочется верить, но увы…
– Почему? Скажи, черт тебя подери! – Она вырвала одну руку, а он отпустил и другую и длинно выдохнул, потирая лоб, где пульсировала боль.
– Отец всегда говорил, что самое главное в мужчине титул и положение в обществе, а я почувствовал… когда мы встретились, что ты можешь полюбить меня не только за это.
Она наморщила лоб и посмотрела на него.
– А после того, как ослеп, решил, что это не так?
– Я бы не вынес, если бы ты, узнав правду, меня отвергла.
Она глубоко вздохнула, на мгновение закрыла глаза и кивнула.
– Значит, ты просто не дал мне ни единого шанса…
Опять хлынули слезы. Джулиана, как могла, вытерла их и тихо спросила:
– Когда зрение вернулось?
Рис сел рядом.
– Только в прошлом апреле, уже после твоей помолвки.
– Значит, вот почему ты прислал то письмо…
Рис кивнул.
– Я просто не мог придумать ничего другого, да и это продиктовал своему камердинеру.
– Ах вот оно что… теперь понятно, почему такой почерк, – с безрадостным смешком проговорила Джулиана.
– А что, так плохо было написано?
Она медленно покачала головой, но ничего не сказала: лишь рука, лежавшая на одеяле, сжалась в кулак.
– Я с отвращением диктовал то письмо, но не мог же я позволить тебе и дальше думать, будто ты меня любишь, слепца…
Она посмотрела на него.
– Я любила бы тебя и слепым. Неужели не понимаешь?
Он отвел взгляд.
– Прошлой весной я думал: ты разозлишься, даже возненавидишь меня, – но потом камердинер прочел мне колонку светской хроники в «Таймс», и я окончательно убедился, что тебя интересовал лишь мой титул.
– Ты ошибся, Рис, как и эта никчемная газетенка, – с обреченностью проговорила Джулиана.
У него просто сердце разрывалось.
– Теперь я это знаю, но что сделано, то сделано. Мне очень, очень жаль…
Джулиана коснулась его обнаженного плеча.
– Все могло бы быть по-другому, если бы только… – Она промолчала и покачала головой. – Хотелось бы мне…
Он подался вперед, прижался лбом к ее лбу.
– Не надо этого говорить, Джулиана.
– Но я должна.
Он нежно поцеловал ее, закрыв глаза, зная, что слова, которые вот-вот сорвутся с ее губ, разорвут ему сердце.
– Мне бы хотелось, чтобы все произошло по-другому. Так жаль… что я не знала.
Рис глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Более подходящего времени, чтобы спросить, у него не будет, а он должен знать.
– Теперь, когда я тебе все рассказал, ты должна кое-что сказать мне, Джулиана. Я хочу знать правду.
Она взяла его лицо в свои ладони и кивнула.
– Конечно. Все, что угодно.
Его охватило чувство вины. Все эти долгие месяцы он твердил себе, что Белл спас его от интриг Джулианы, предложив поехать во Францию. Эта мысль так долго терзала Риса, что он просто обязан был услышать правду.
– Тем вечером в моем кабинете, два года назад, ты пыталась соблазнить меня, чтобы заставить жениться?
Она отдернула руки от его лица и с негодованием отпрянула. Глаза ее метали громы и молнии, грудь в гневе вздымалась и опускалась, щеки вспыхнули, и она словно выплюнула:
– Ты полный идиот, если считаешь, что я могла так поступить! Значит, вот что ты обо мне думаешь?
Джулиана вскочила на ноги и, глядя на него с жалостью и отвращением, потрясла головой. Руки ее сжались в кулаки.
– Ты по-прежнему мне не доверяешь. После всех этих лет, после времени, проведенного вместе здесь, ты все еще уверен, что я охотилась за твоим титулом и состоянием!
– Джулиана, я…
– Дай мне сказать! – перебила она. – Дело в том, что я знаю о твоем финансовом положении, и если бы ты хоть минутку поработал мозгами, то понял бы, что не было никакого смысла пытаться соблазнить тебя тем вечером! Если бы я хотела заставить тебя жениться, то запросто могла бы сказать родителям, как далеко мы на самом деле зашли, и отец потребовал бы от тебя поступить как положено прямо там и тогда. Если, как ты говоришь, я хотела любой ценой добиться от тебя предложения, то почему не сделала этого?
– Джулиана, – воскликнул Рис, – прошу тебя!..
Она смахнула слезы с глаз, все еще пылавших негодованием.
– А я скажу тебе почему! Потому что я и правда думала, что мы полюбили друг друга, что ты собираешься сделать мне предложение, потому что любишь меня! Вот почему, паршивая ты лошадиная задница!
И она поспешила прочь, мимо ивы, обогнула живую изгородь, а Рис остался, понимая, как сильно все это время ошибался, а сейчас совершил фатальную ошибку.
Глава 23
Следующим вечером, за обедом в большой столовой, Джулиана сидела рядом с лордом Мердоком, только что прибывшим. За столом прибавилось гостей: приехал барон Уинфилд, отец Фрэнсис Уортон, и сам принц-регент, явившийся по приглашению сэра Реджинальда, который намеревался этим вечером, если верить слухам, объявить о своей помолвке с мисс Уортон. Джулиана то и дело посматривала на бедняжку. Юная леди выглядела по-настоящему несчастной и
