– Внешнего вида? – переспросил он с удивлением.

Джулиана вздохнула.

– Да. Ты вообще представляешь, каково это, когда тебе всю жизнь твердят, что внешность – твое единственное достоинство?

– Нет, – ответил он негромко. – Зато очень хорошо знаю, насколько унизительно, когда ничего, кроме титула, в тебе не видят.

– Да, у нас действительно есть кое-что общее, – согласилась с ним Джулиана, на минутку села и сделала глоток вина.

Рис уставился на облака, почувствовав себя полным ослом. Ему никогда и в голову не приходило, что дебютанток держат в таких жестких рамках.

– Поверишь, если я скажу, что общение с лошадьми мне куда приятнее, чем с людьми?

– Конечно! – воскликнула Джулиана. – Им все равно, как ты одета, соблюдаешь ли этикет и даже из какой ты семьи!

Немного помолчав, словно решая, стоит ли говорить то, что хочется, все-таки осмелилась:

– Поверишь, если я скажу, что, кроме внешности, это было главным, что привлекло меня в тебе… ну, тогда?

– Мне было неважно, из какой ты семьи? – засмеялся Рис.

– Ну, может, не совсем так. Но я всегда чувствовала, что рядом с тобой могу быть сама собой, что мне не обязательно держаться безупречно. Больше я ни с кем так себя не чувствовала, кроме… лошадей.

В груди у Риса все сжалось. Он сел, протянул ей бутылку и медленно проговорил:

– Все дело в том, что и я чувствовал себя рядом с тобой так же.

Возможно, причиной тому было вино или наконец-то заключенное перемирие, но они разговаривали сейчас так, как когда-то раньше, и это казалось вполне естественным.

Джулиана отвела взгляд и вдруг призналась:

– Я стала очень плохо спать.

– И ты тоже? – Он сделал очередной глоток из бутылки.

– Обычно я сплю как убитая, а сейчас… Как ты думаешь, почему? – Она взяла протянутую бутылку и тоже сделала глоток.

– Полагаю, оттого что голова полна мыслей…

– Надо же… И что с этим делать? – проговорила Джулиана и откинулась назад, опершись на запястья. – Могу я задать вопрос?

– Ты уже это сделала. – Он рассмеялся и опять приложился к бутылке.

Она игриво шлепнула его по руке, выхватила у него бутылку и сделала большой глоток.

– Вообще-то я хотела задать другой вопрос.

Он улыбнулся.

– Ну хорошо, я слушаю.

– Ты так мне и не сказал, но я все-таки хочу знать: почему ты уехал? – Она нерешительно покусала губу. – Почему той весной отправился в имение, даже ничего не объяснив?

Рис сделал большой глоток из бутылки, с силой выдохнул и опустил голову. Очевидно, все же настало время сказать ей правду.

– Я отправился не в поместье, – произнес он негромко.

– Что? Ты мне соврал?

– Да, пришлось: я не имел права сказать тебе правду.

Джулиана сокрушенно покачала головой.

– Ничего не понимаю.

Он посмотрел ей в глаза.

– Я был во Франции.

Джулиана ахнула и отставила в сторону почти опустевшую бутылку.

– Во Францию?

Она не верила своим ушам и пыталась по выражению его лица понять, не шутит ли он.

– Да, именно так, – подтвердил Рис, откинув волосы с лица.

– Но зачем? У нас же с ними война!

Он негромко рассмеялся.

– Да, мне это хорошо известно, потому и поехал.

– Ты что, сражался на стороне Наполеона? – выдохнула Джулиана, не в силах поверить сказанному.

– Нет, у меня была другая цель – собирать сведения об армии Наполеона.

– Ты шпион? – воскликнула Джулиана, глядя на него во все глаза.

Он покачал головой.

– Не совсем…. Я выполнял задания министерства внутренних дел, вроде как оказывал шпионские услуги.

– А – догадалась Джулиана, – ты помогал лорду Беллингему!

– Ну, не то чтобы да, но и не то чтобы нет, – усмехнулся Рис. – Когда нужен кто-то, меньше всего похожий на шпиона, что может быть лучше, чем вечно пьяный, хамоватый герцог Уортингтон?

Джулиана притронулась к его руке.

– А ты что, и правда такой?

– Нет, но если у человека подмочена репутация, это можно использовать с пользой.

Он широко улыбнулся, взял бутылку, глотнул и протянул ей остатки.

– И сколько времени ты там провел?

Рис глубоко вздохнул. Пожалуй, уже можно все рассказать.

– В самой Франции полтора месяца, но именно поэтому я не сделал тебе предложение перед отъездом. Задание было небезопасным, и мне не хотелось превращать тебя из невесты во вдову.

Джулиана долго сидела с опущенной головой, явно глубоко погрузившись в собственные мысли, а затем с ее губ сорвался возглас:

– Но если ты провел там всего полтора месяца, почему не вернулся? Почему не написал ни строчки?

Может, причиной тому было вино, или знойный день, или чертенок, который, похоже, поселился у него на плече, но Рис неожиданно выпалил:

– Я тебе лучше покажу.

Он развязал галстук и отшвырнул в сторону, затем стащил через голову рубашку.

Джулиана резко втянула воздух, взглядом окинула его обнаженную грудь и с трудом сглотнула.

Рис расправил плечи и указал на шрам внизу живота, частично прикрытый поясом бриджей.

– Пуля попала сюда.

– О боже! – воскликнула Джулиана и прижала ладонь ко рту. – Как это произошло?

Рис отбросил смятую рубашку в сторону.

– Я пришел на званый обед в Париже, но меня предали. Кто-то из наших.

Она побледнела, вглядываясь в его лицо.

– Кто?

– Пока неизвестно, но я подозреваю, что это тот самый человек, из-за которого мы потерпели поражение у Бидасоа.

Она снова прижала ладонь ко рту.

– Не может быть!

– Боюсь, это правда. И поверь: как только мы выследим ублюдка, его жизнь не будет стоить и фартинга.

– Ведь ты… ты мог погибнуть! – Джулиана сглотнула.

– Да, но дело не в этом ранении.

– Было еще? – воскликнула она в ужасе.

– Да, в бедро. Крови было! До сих пор еще боль ощущается, так что порой прихрамываю, если устаю или долго хожу, – признался Рис.

В глазах Джулианы заблестели слезы.

– Но если не эти раны, то что едва не привело тебя к гибели?

Рис устремил взгляд куда-то вдаль, вспоминая ту ужасную ночь, наконец заговорил:

– Эти две раны я получил, когда стоял на балконе. Силой второго выстрела, в живот, меня перекинуло через перила.

Джулиана уже не могла сдерживать слезы, молча качала головой, и они ползли по щекам.

– К счастью, упал я со второго этажа, но все равно достаточно высоко. Я мало что помню. Мне потом сказали, что я лежал без сознания целых два месяца.

Он тряхнул головой и посмотрел на нее.

Джулиана, закрыв глаза, лишь качала головой, словно пытаясь осознать то, что только что услышала.

– Значит, вот почему ты не писал… – пробормотала она наконец.

– Да, но не это самое страшное… – На этот раз он с трудом сглотнул: произнести