– Тогда зачем вам оставаться? Корабли я вам дам, будете сами возить все потребное, хоть и дома свои разберите и туда доставьте. Ваши города получат полное самоуправление, и мужчин в свое войско забирать не стану. Только если сами захотят. Не то, что в секбаны турки у вас детей отнимают! Как они их называют? Аджеми огланы – «чужеземные мальчики». Это вы-то чужеземные? К слову, могу и к Перекопу пойти, а кто будет противиться силе моей – покараю без жалости. Так и передайте тем, кто туркам с оружием в руках служит.

– Великий государь, ты сделал нам, твоим покорным слугам, щедрое предложение. За то мы благодарим тебя от всей души. Позволь задать вопрос.

– Говори.

– Те корабли, что ты обещаешь нам дать, что будет с ними потом?

– Останутся ваши. Будете заниматься мореходством.

– Но как мы сможем проходить через Киммерийский пролив?

– Я не собираюсь оставлять Керчь и Тамань! Пролив оставлю за собой! А торговые пути есть не только по Черному морю. Не мне вас учить. И еще раз повторяю. Всем, кто сам захочет стать моим подданным и поселиться на северном берегу Меотийского моря – я не только прощу выкуп за Кафу, дам все, что обещал ранее. Вот и решайте. Немедленного ответа не требую, но все же сильно не тяните. Время подумать у вас есть.

Когда все вышли, мы переглянулись с Корнилием и Каролем. Но первым заговорил сын:

– Отец, а зачем нам эти люди в царстве нашем? Они ведь издавна с турками живут, а если предадут?

– Понимаешь, царевич, – серьезно ответил я сыну. – Государство сильно не только своими воинами, но и простыми людьми. Ремесленниками, крестьянами, купцами. Именно они платят подати, пашут землю, создают все необходимое для жизни и развозят это во все концы нашего царства. Поэтому чем их больше, тем богаче страна. И, соответственно, чем меньше их у врага, тем он слабее. А что до измены… ну, во-первых, пусть попробуют! А во-вторых, их дети и внуки вырастут в нашем царстве и станут твоими верными подданными. Помни об этом!

– Теперь ты, господин губернатор, – обернулся я к фон Гершову. – Пока местные выкуп собирают, надо семьи всех христиан, кто к нам в Азове в плен угодил, переправить туда. Собирай без разговоров и отправляй, пока есть время. Пусть строятся, землю пашут или еще как обживаются. И как только освободятся люди, сразу же начинай строить еще две крепости. Вот смотри на карте. Тут, возле Таганьего Рога, бухта добрая, здесь и будем флот наш держать. И вот тут, близ устья Кальмиуса, еще один. Его Мариуполем наречем.

– Отчего так?

– В честь святой Марии Магдалины. И самое главное. Думаю, вот тут, – я показал на карте, – от Днепра и до устья речки Берда поставим сплошную линию укреплений. Ров, вал, редуты, реданы. И крепости с бастионами, пушками и постоянными гарнизонами из регулярных солдатских и драгунских полков. Перекроем разом и Изюмский шлях, и Муравский, который вдоль Днепра идет. А позади них по Кальмиусу еще одну линию крепостей построим от того же Мариуполя до Изюма и Царев-Борисова. Азов останется главной базой тыловой. Тогда татарам на Русь хода не будет! После и от Царицына на Волге до Дона еще одну линию проведем. И по самому Дону укрепимся.

– Выходит, ты, государь, желаешь разом все Дикое поле под себя забрать?

– А толку по кускам рвать, когда можно целиком занять и по удобным узостям укрепления выставить?

Разговор наш прервал Фрол Ляпишев:

– Государь, к тебе митрополит Готский и Кафийский Серафим просится на прием.

– Он же был только что с остальными здесь.

– Да, но он желает переговорить келейно, с глазу на глаз.

– Ишь ты… Ну, веди его сюда. Уважим крымского первоиерарха.

Облаченный в строгую черную рясу с серебряной панагией на груди и в белой митрополичьей митре, с окладистой седой бородой и суровым пронзительным взглядом, сухой и все еще крепкий, он мне сразу почему-то пришелся по сердцу.

– Благослови, владыко.

– Господь с тобой, царь православный. Люди наши пребывают в суете и заботах мирских, но мне, как пастырю духовному, надо зреть в будущее. Потому хочу подробней обговорить твое предложение об исходе христиан из плена египетского в землю обетованную.

– Рад слышать. Спрашивай, на все отвечу.

Разговор вышел не слишком долгим, зато крайне насыщенным и глубоким. Собеседником митрополит Серафим оказался умным, цепким и основательным. Обсудили все подробности и по мирской части, и по церковной, в том числе и насчет перехода его митрополии под руку Московского патриарха при широкой автономии, скорее даже полной независимости в церковных делах. Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы случайно не наговорить лишнего. Но вроде справился. Под конец он затронул еще одну животрепещущую тему:

– И еще, государь. О тех наших юношах, что служат туркам в столичном Бахчисарае и в Ферах-Кермане на Перекопе. Я приложу все силы, чтобы убедить их отступить в сторону и не противиться тебе. А если вся паства моя отправится в пределы царства твоего, то и воинов наших я обязуюсь забрать с собой.

– Славно. Быть по сему. Ты, владыко, не забывай о нас, двери моего дома всегда открыты для тебя. Вот хоть и завтра приходи, поведай сыну моему, царевичу Дмитрию, о Тавриде, ее старинах и славе.

– Благодарю, государь. Обязательно буду.