– Конечно не на месте! – проворчала она. – С тех самых пор, как ты попытался побить мировой рекорд по идиотизму верхом на лошади.

– Такого не существует, – со смехом ответил Тор. – Мы скоро будем в лагере, и нельзя, чтобы кто-нибудь разглядел тебя, так что натяни капюшон обратно. – Он покопался в седельной сумке, вытащил что-то серебристое и передал ей. – И это тоже надень.

Кива еще успела заметить, как Тор достал другую серебряную штуку для себя, но все ее внимание поглотило то, что она держала в руках.

Это была маска, поверхность которой складывалась из переплетенных змей.

Гадюки, предположила она.

Перегнувшись через Торелла, она увидела в его руках другую маску: та напоминала собачью морду.

– Гадюка и Шакал, – протянула Кива. – Они и правда не представляют, кто вы такие, да?

– Мы не слишком доверчивы, – ответил Торелл, надевая маску. – Даже среди своих.

Кива вслед за ним надела маску – наверняка она принадлежала Зулике – и накинула капюшон.

– Маски крайне полезны, – продолжил Торелл, когда они поехали дальше через редеющие деревья. – Только ближний круг знает, кто мы, а все остальное время мы носим маски, даже в лагере. Это мама придумала. «Все королевские особы носят маски», – говорила она. Но вообще-то мы с Зули просто хотели как можно свободнее ездить по стране и не оглядываться каждую секунду.

В голосе проскользнуло что-то печальное, тоскливое, и Кива плотнее обняла его за талию. Хотела было сказать что-нибудь утешающее, но слова испарились из головы, когда они добрались до границы леса и деревья расступились, открывая обширную прогалину. Она тихо охнула от восторга.

Свободное пространство расчерчивали ряды палаток – так много, что не сосчитать. Палатки были одинаковые, не считая шатров побольше в центре лагеря. Тор направился именно туда, и пока они проезжали, мужчины и женщины всех возрастов привествовали его, называя Шакалом и глазея на него с явственным обожанием.

Кива вспомнила: он был их генералом. Он сражался с ними, сражался за них. Все, что он делал, он делал ради этих людей, ради этих повстанцев.

Наших повстанцев, напомнила себе Кива.

Они были и ее людьми тоже: все они посвятили жизни тому, чтобы ее семья вернула себе украденное у их предка, едва не убитого, вынужденного бежать в изгнание. Веками восстание медленно зрело, твердо намеренное вернуть трон детям Торвина, но никогда еще повстанцы не воссоединялись ни с кем из его потомков и не получали шанса законно свергнуть семью Валлентис.

Кива хотела узнать, как так получилось, что Зулика встала во главе восстания, а Торелл получил звание генерала. Хотела узнать, почему мама отбросила опасения насчет мятежников: она всегда заявляла, что им никогда не узнать, что род Корентинов не пресекся. Тильда так долго отказывалась от своего дара, чтобы семью не обнаружили; но вот Кива в самом сердце мятежного лагеря, а ведь их родители никогда, никогда не желали, чтобы их дети оказались здесь.

– Зулика в командном шатре, он прямо перед нами, – сказал Торелл, вырывая Киву из раздумий. – Ткань достаточно плотная, внутри можно говорить свободно.

Они остановились у самого большого шатра, и у Кивы вспотели ладони. Тор помог ей соскользнуть наземь, спешился следом и ласково похлопал Оликса по шее. Негромко свистнул, и к ним тут же подбежал мальчишка. Радостно улыбнувшись Тору, он увел коня.

– После вас, – Торелл указал на вход в шатер.

Кива выпрямила спину и шагнула внутрь: там оказалось довольно просторно, лишь посередине стоял длинный деревянный стол, заваленный бумагами. К полотняной стене была пришпилена карта Вендерола, почти такая же, как в зале собраний Королевского Совета. Заметив движение, она повернулась и увидела Зулику: та, пристально глядя на нее, потягивала горячий напиток из кружки. На равнодушном лице не было и следа удивления – как и тепла. Особенно, когда она сказала:

– Тебя тут быть не должно.

Уязвленная, Кива сняла маску и парировала:

– Ударь ты меня посильнее той ночью, и меня вообще нигде бы не было.

Торелл остановился рядом, снимая собственную маску; выглядел он озадаченно.

– Ты о чем это?

Зулика не ответила, и пусть Кива все еще злилась из-за ушиба, стучать на сестру ей не хотелось. Всего два дня назад она решила усердней налаживать разорванные отношения и была твердо намерена так и поступить, пусть даже начало не казалось многообещающим.

– Да ничего, – ответила она. – У меня мало времени. Я приехала из Валлении с подругой, и через несколько часов она придет за мной в таверну.

– Подруга? – Зулика вздернула темную бровь. – Из дворца?

– Конечно нет, – ответила Кива. – Я же не дура.

Ей не понравилось, как губы сестры изогнулись в усмешке, так что она перестала обращать внимание на Зулику, подошла к столу, положила на него змеиную маску и села. Тор сел рядом, а Зулика присоединилась лишь после его строгого взгляда, но перед этим закатила глаза цвета золотистого меда, показывая, что визит Кивы чудовищно неуместен.

– Ну и что же привело тебя к нам, сестренка? – протянула Зулика. – Затосковала по дому? Нужны обнимашки?

Благие намерения Кивы мгновенно испарились под натиском пассивной агрессии сестры.

– Чего ты на меня кидаешься? Мы на одной стороне. Можно как-то попроще?

– Не понимаю, о чем ты, – ответила Зулика, потягивая чай. – Я так счастлива тебя видеть. Главная радость недели.

Торелл устало вздохнул и пробормотал что-то, но Кива не расслышала.

Глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, Кива напомнила себе: она не знает, что пришлось пережить Зулике за последние десять лет. Ей было сложно представить что-нибудь хуже, чем пожизненное заключение в тюрьме, однако ад у каждого свой.

Отбросив посторонние мысли, Кива вспомнила, зачем приехала, и обдумала, как и с чего начать. Нужно было так много всего рассказать, но она больше ни секунды не могла бороться с любопытством.

– Я хотела спросить про маму, – начала Кива. – Как она оказалась в Залиндове? Как вы оказались среди мятежников? Что случилось потом… После той ночи?

Зулика фыркнула:

– Посмотрите-ка, рискует головой ради сказочки. Ясненько.

– Я ничем не рискую.

– Ничем, кроме наших голов, – Зулика так резко посерьезнела, что Кива поняла: ей и не было весело. – Ты хоть подумала об этом, прежде чем рвануть из Валлении? Тебе вообще есть клятое дело до кого-нибудь, кроме себя? Раньше ты не была такой эгоисткой, но, наверное, десять лет потакания лишь своим прихотям меняют человека!

– Зулика! – отрезал Торрел. – Хватит!

Кива пыталась не выдать, как задели ее слова сестры, как это несправедливо. В горле встал комок, но она смогла проговорить:

– Я пришла, потому что у меня не