Шрифт:
Закладка:
– Ты хочешь сказать, что кто-то воспользовался твоим беспомощным состоянием и… – Лоренцо был сух и собран.
– Да. Мы обнаружили это случайно, когда я сообщила мэтру Готье о том, откуда я, и обсудили пару тайн, в которые оба посвящены. Я долго размышляла и пришла к выводу, что заклятие наложили еще до того, как проснулась моя магия. Сделать это могли всего несколько человек: Роджер де Гренар, вы, ваше величество, миледи Коллен и кто-то из лекарей. Но раз мэтр Лантье мертв, то под подозрением остается только мэтр Этьен.
Все же его величество был достаточно сильным магом. Агния чувствовала, как он медленно, но неуклонно рвет установившуюся между ними эмоциональную связь. Но точно так же она чувствовала и всплеск горечи при упоминании имени герцога, и мощную волну гнева, и странную нежность по отношению к себе. Возможно, эта самая нежность и была причиной того, что король по собственному желанию сокращал время действия заклятия, тратя на это изрядное количество силы. Эту нежность сопровождала изрядная доза смущения.
Да и сама Агния ощущала неловкость, понимая, что как чувства Лоренцо на некоторые время были для нее открытой книгой, так и ее собственные эмоции считаны королем. Да, основой у нее были страх и подозрение, но и симпатия к Лоренцо наверняка была прочувствована им.
Приступая к ужину, король негромко сказал:
– Я уверен, что это сделал не Роджер. Ты, конечно, можешь в нем сомневаться, но я знал его много лет…
– Что ж, значит, подозреваемых стало еще меньше. Вы понимаете, Лоренцо, что между убийством лекаря и нападением на меня, скорее всего, есть связь? И что у нападавших есть сообщник во дворце?
– Понимаю, Агния. Это понимают все, кто посвящен в тайну. Но у нас по-прежнему нет ни одной зацепки…
Большую часть ужина собеседники молчали. Оба чувствовали усталость и странную грусть.
Глава 30
До отъезда оставалось всего два дня, и Агнии становилось даже немного грустно: она уже почти привыкла к достаточно спокойному и размеренному ритму жизни при дворе. Не то чтобы она почувствовала это место своим домом, но все же существовало некое спокойное убежище, где у нее было определенное положение. Вскоре она лишится даже призрачной стабильности.
Именно из-за этого собственного легкого беспокойства Агния обратила внимание на то, что сегодня мэтр Готье тоже казался гораздо более нервным, чем обычно.
В архиве, как всегда, было очень тихо и покойно, ровно горели магические шары. А вот маленький архивариус с самого начала их встречи то ронял что-то и тут же кидался поднимать, бормоча извинения, то вдруг начинал отряхивать какие-то невидимые пылинки с камзола, то неожиданно и резко хлопал в ладоши, регулируя яркость освещения. И каждый раз его что-то не устраивало. Так что через несколько минут он снова командовал:
– Ярче! – и вновь раздавался сухой шлепок ладони о ладонь.
На столе ее привычно дожидались потрепанные книги, но сегодня их было значительно меньше, чем отдельных переломанных листов пергамента, сложенных в папки.
– Я думаю, драгоценная моя леди Ламмерс, что восстановление одного листа отнимет у вас значительно меньше силы. – Мэтр вопросительно смотрел на нее, и Агния улыбнулась, согласно кивнув.
Сегодня разговор зашел о магах древности. Постепенно успокаиваясь, мэтр Готье увлеченно повествовал об их удивительной силе и разнообразных способностях. Почти все они жили во время или еще до той самой войны, и количество их в мире было достаточно велико. Именно тогда мэтр Готье и обронил странную фразу:
– …так что, леди Ламмерс, возможно, война не столько дело рук людских, сколько самой магии. Сейчас, разбившись на миллиарды слабых осколков, она более-менее равномерно покрывает весь наш мир.
Агния в это время уже заканчивала реставрировать старую книгу, и так как процесс этот давался ей с каждым разом все легче, она с любопытством переспросила:
– Вы считаете, мэтр Готье, что у магии есть сознание?
Мэтр почему-то очень смутился и яростно замахал руками, опровергая только что сказанное им самим:
– Что вы, милая леди Ламмерс, что вы! Это вовсе не я так считаю, а просто после войны существовало еще и такое заблуждение. Не могли бы вы, леди, сосредоточиться вот на этом документе? Только умоляю, осторожнее, это очень древняя вещь!
Агния сконцентрировала внимание на изломанном листе пергамента и довольно легко и быстро восстановила как выпавшие из середины кусочки текста, так и обломанные края. За этим пергаментом последовал второй лист, немногим более сохранившийся. Следующий документ предстал перед ней в совсем уже жалком виде: в картонной папке между двух листов кальки лежали несколько обрывков с почти стёртым текстом и обгорелыми краями. Похоже, документ побывал в огне. Агния с сомнением посмотрела на жалкие лохмотья и спросила:
– Мэтр Готье, мне кажется, если вы принесете целый лист пергамента, восстановить вот это… – она указала пальцем на скромные остатки, – будет немного легче.
– Да-да, конечно, леди Ламмерс! Подождите буквально одно мгновение и… – вскакивая со стула, маленький архивариус так неловко махнул рукой, что задел папку в руках Агнии, и полуистлевшие клочья посыпались ей на колени и частично на пол.
– Высшая сила! Что же я наделал! – мэтр бухнулся на колени и дрожащими руками начал собирать клочья с пола. Делал он это настолько неловко, что один кусочек буквально раскрошился у него в пальцах.
Агния решительно встала, отодвинула стул и, встав на колени рядом со стариком, поймала его за запястье. Мэтр понял голову, и она удивилась, насколько перепуганным он выглядел: покрасневшее лицо с крупными каплями пота, повисшими на седых бровях, ощутимая дрожь его рук, которую Агния чувствовала в своих.
– Успокойтесь, пожалуйста, мэтр Готье. Лучше принесите мне новый лист пергамента. Я постараюсь аккуратно и спокойно собрать все, что здесь упало. Вы слишком взволнованы, а эти клочки слишком хрупкие… - мягким тоном сказала она, глазами указывая на падающую из рук мэтра древнюю пыль.
Казалось, мэтр Готье колеблется. Но потом он сильно выдохнул и нехотя признал:
– У вас и в самом деле более
