– И как вы это перенесли? – вопрос вырывается сам собой, прежде, чем успеваю поймать себя за язык.

Наверно, это что-то чересчур личное.

Хотя, с другой стороны, Матвей везет меня с родителями знакомить… Что может быть еще более личным?

– Я как раз в армию ушел… – Матвей заруливает на стоянку перед домом, поражающим воображение размерами и формами. Классический такой дворец, с колоннами, входной группой, фонтаном перед крыльцом и невероятно красивой клумбой, усыпанной цветами самых разных, очень гармонично сочетающихся оттенктов. Их садовник – явно профессионал.

Матвей глушит мотор, но выходить не торопится, поворачивается ко мне, смотрит внимательно и серьезно.

– Я как раз потому и ушел, отец был против, – продолжает он, затем беспомощно и так по-мальчишески улыбается и проводит ладонью по волосам, зачесывая их назад, что мне невольно хочется дотронуться, успокоить чисто по-женски. По-матерински даже. На мгновение за этой жесткой, суровой оболочкой настоящего мужчины, проглядывает тот ранимый дерзкий парень, который, сто процентов, был глубоко травмирован внезапным разводом родителей. – А я в самое глухое место, спецом на подольше, чтоб забыть все. Плохо, конечно, поступил… Лизку одну оставил… Но если бы не ушел, не знаю, что было бы. Мозги жестко летели. А там, на флоте, встретил Левана… Он мне как-то хорошо башню подправил. И корону мажора с нее сбил. Лопатой. Лизка в этот момент как раз увлеклась боксом, перешла в него из самбо, тренировки, соревнования, спортивные лагеря… Дома тоже мало появлялась. Ее мама возила везде, хотя отец не дал возможности им вместе жить… – Матвей замолкает, чуть сжимая кулаки, словно эта тема до сих пор его триггерит, а затем успокоившись, продолжает, – я, когда вернулся, все уже остыло. Успокоилось. Отец весь в бизнесе, мать… У нее свое дело тоже, занята и вроде счастлива. Мачеха – тут, поместье это обустраивает… Все пошло своим чередом. Так что ты не переживай, малыш. Они хорошие, я же говорил. Никто тебя не покусает… – и добавляет тихонько, наклоняясь к моим губам, – я не позволю.

О…

Растерянно отвечаю на мягкий, нежный поцелуй, мгновенно пробуждающий в голове флешбеки недавних событий, в номере отеля. Как же хорошо, что мы там остановились и чуть-чуть сняли напряжение!

Все же, Матвей, несмотря на крайне брутальную внешность и возраст, очень чуткий мужчина.

Или это он просто меня так хорошо чувствует?

– Мы в любом случае ненадолго, – Матвей отрывается от моих губ, ведет носом по щеке, жадно вдыхая запах моей кожи. И свой, так и не выветрившийся с нее запах. Это невероятно интимно и чувственно. И я таю, как ванильное мороженое… – Пообедаем, потом будет экскурсия от мачехи… И все. Мы свободны. В следующий раз увидишь их только на свадьбе.

Что-о-о???

Глава 34

Я не успеваю вообще никак возмутиться, ничего сказать, Матвей смотрит поверх моего плеча и улыбается:

– О, нас встречают! Пошли, малыш.

– Погоди… – пытаюсь я затормозить несущийся вперед поезд, – погоди… Ты что сказал сейчас?

– Потом давай, – командует Матвей, выскакивает из машины, обходит ее и открывает мне дверь, отстраняя какого-то серьезного мужчину, как раз подошедшего, – я сам, спасибо.

Мужчина понятливо отходит в сторону, и я растерянно ступаю на прогретые солнцем плиты.

– Матвей, – шиплю сквозь зубы, все еще пытаясь поверить в то, что ослышалась, и он ничего подобного не говорил, – подожди, я сказала! Какая свадьба?

– Обычная, малыш, – пожимает он плечами и тащит меня ко входу в дом, где встречающий нас мужчина, судя по всему, охранник или дворецкий, а, скорее, сочетание первого и второго, уже открывает дверь и приглашающе отходит в сторону. – Потом, хорошо? Я понимаю, что немного неожиданно, и вообще, полагается по-другому, но ты… Так, а вот и отец.

Мы уже в холле, огромном, с высоченными, украшенными старинной лепниной потолками. И я бы впечатлилась, в любое другое время, вот честно! Меня когда-то Петергоф меньше поразил… Но сейчас в голове моей взорвалась петарда, и разноцветные круги перед глазами не дают сосредоточиться.

Отец Матвея выглядит так, что, встреть я его раньше, до знакомства с его сыном, то… То рассматривала бы, как мужчину, да… Очень высокий, плечистый, в синем домашнем поло, обтягивающем широченные плечи. Легкая небритость, чуть тронутая сединой. У Матвея – все темное, брутальное, а у его отца… М-м-м… Я сравниваю их, невольно. Очень похожи, просто очень. Два таких мощных волчары, молодой, черный, резкий и опасный, и матерый, с благородной проседью и взглядом опытного людоеда…

Занятая рассматриванием и сравниванием отца и сына, не сразу замечаю стоящую рядом с Серовым-старшим женщину.

– А это Алиса Викторовна, моя мачеха, – говорит Матвей.

Улыбаюсь, ловлю на себе внимательный, напряженный взгляд женщины.

М-м-м… Не нравлюсь я ей, прямо чувствуется это.

Очень хочется спрятаться под мышкой у Матвея, словно невинной юной девочке, впервые знакомящейся с взрослыми родителями своего парня.

Ловлю себя на этом ощущении.

Н-да… Реально, как будто назад в прошлое вернулась… Надо приходить в себя, Мира.

– Очень приятно, – улыбаюсь, подаю руку. Первой.

Алиса пожимает, после короткой, едва заметной паузы, тоже улыбается. Зубы ее, отбеленные до фарфоровой искры, чуть-чуть пугают.

Вообще, она странное впечатление производит, учитывая окружающую, очень достойную и стильную обстановку, автором которой была именно она, по словам Матвея. И учитывая стоящего рядом, без преувеличения, шикарного мужчину.

Я, стараясь не тормозить слишком уж очевидно взглядом, отмечаю все признаки так называемой охотницы за богатеями: лицо без возраста, явную пластику губ, скул, подбородка, так называемый “профиль Джоли”. Я же в сфере красоты работаю, такое часто вижу… И не всегда удачно.

Тут – удачно.

Губы, пожалуй, великоваты, но это уже издержки восприятия. Человек привыкает постепенно к своей внешности и стремится ее улучшить… Не всегда понимая, насколько уже гротекно все смотрится.

Даже в моей, чисто ногтевой сфере, где все возможно исправить, люди умудряются такой треш творить, что страшно становится. И хочется вопить: “Да где твои глаза были, когда ты на это соглашалась???”.

Светлые волосы в модном аэртаче, забранные наверх в небрежную гульку, свободный костюм-пижама. Все по-домашнему, все мило.

И очень-очень дорого.

Слишком. Нарочито.

Если отец Матвея выглядит естественно, как-то сразу ощущается, что он всем уже все доказал, и не стремится никого ни в чем убеждать внешним лоском, то Алиса…

Странно, что такой мужчина, с таким очевидным вкусом, остановил свой выбор именно на такой женщине…

Хотя, вероятно, я загоняюсь и зря сужу по внешности. Возможно, Алиса – прекрасный человек.

А то, что внешность слишком говорящая… Ну, так может, у меня тоже что-то не то, по ее мнению. Не зря же смотрит так, тщательно скрывая недовольство…

– И мне, – сверкает Алиса своим идеальным белым оскалом, –