перевязанной рукой стиснула зубы, пока медик осторожно закреплял бинты. На её лице застыла смесь боли и стойкости, но её глаза — яркие, напряжённые — говорили о том, что она выдержит.

В воздухе витала напряжённость. Ощущение надвигающегося шторма, который все чувствовали, но не могли объяснить.

Позади лагеря, где лежали обломки, наконец рассеялась дымка. Там стояли двое мужчин, которые разгорячённо спорили. Их голоса перекрывали общий шум.

Первый из них, облачённый в алую рясу с чёрными полосами, сразу привлекал внимание своей осанкой. Его голос был громким, уверенным и обличающим. Ряса выглядела необычно: плотная ткань, будто пронизанная нитями магии, слегка светилась.

— Вы что, совсем спятили⁈ — его крик прогремел над лагерем, заставив обернуться нескольких солдат. — Эта пушка едва не разнесла лагерь на куски! Вы хоть понимаете, что произойдёт, если она взорвётся на стенах храма? Вы рискуете уничтожить всё!

Ему противостоял мужчина в пыльных доспехах, с густой бородой, которая скрывала половину лица. Его голос звучал тише, но его хриплый тон был наполнен раздражением и сталью. Он держал шлем в одной руке, а другой жестикулировал, словно пытаясь объяснить очевидное.

— И что ты предлагаешь? — огрызнулся он. — Сидеть сложа руки и ждать, пока эти твари прорвутся к нам? Без пушки мы даже не продержимся неделю. Ты думаешь, что твои молитвы и магия смогут остановить орду монстров из этих проклятых гор⁈

Позади него стоял молодой солдат с бледным лицом. Он нервно теребил рукоять меча, его взгляд метался между спорящими мужчинами, словно он боялся, что в любой момент ему придётся вмешаться.

Проповедник, не обращая на него внимания, шагнул вперёд, его глаза сверкали.

— Узел храма — это не просто источник энергии для ваших орудий! — прогремел он, обращаясь к бородатому военному. — Это основа равновесия, основа защиты всего этого мира. Если вы повредите узел своими экспериментами, нам не нужно будет ждать нападения монстров. Мы сами уничтожим себя!

В его голосе звучала не просто ярость, но и что-то похожее на отчаяние.

Группа, продолжая двигаться, заметно сбавила скорость. Повозка остановилась неподалёку от центра лагеря, прямо в пределах слышимости.

Эш, сидя на краю повозки, скрестил руки на груди и внимательно смотрел на спорящих мужчин. Его лицо было непроницаемым, но я знал, что он уже оценивал каждого из них.

— Если вы продолжите возиться с этой штуковиной, храм просто рухнет! — выкрикнул проповедник. Его лицо покраснело от ярости, голос звучал надтреснуто, но с неподдельной страстью.

— Рухнет не храм, а мы, если на нас снова нападут! — огрызнулся бородач, не менее громко. Он махнул рукой в сторону повреждённых баррикад, где всё ещё виднелись следы когтей и ожогов. — Хотите размахивать молитвами перед этими тварями? Удачи! А мы будем сражаться!

Эш отвёл взгляд. Эти разговоры, наполненные конфликтом и взаимными обвинениями, его, похоже, резко перестали интересовать. Не дожидаясь развязки спора, он ловко спрыгнул с повозки.

— Сможешь её поднять? — спросил он у Люмьера, кивнув на Лию.

Люмьер, уже несколько минут тревожно поглядывающий на раненую, выдавил:

— Д-д… да. Думаю, смогу.

Его тон был неуверенным, но он тут же потянулся к девушке. Застенчивость читалась в каждом его движении.

— Постарайся хотя бы не уронить, — добавил Эш, усмехнувшись, но его голос прозвучал мягче, чем обычно.

Люмьер взял Лию на руки, но стоило ему сделать шаг, как он слегка покачнулся, отчего только крепче стиснул зубы, явно стараясь скрыть свои усилия.

Тем временем, из-за их спин появилась та самая девушка, послушница, что помогла им пройти через ворота. Она двигалась бесшумно, словно тень, но её присутствие сразу заставило обратить на себя внимание.

— Вашим друзьям нужна помощь, — её голос звучал мягко, но в нём была такая уверенность, что оспаривать её слова просто не имело смысла. Она сложила руки перед собой, затем указала в сторону храма. — Я проведу вас в лазарет.

Эш молча кивнул. Люмьер, чуть заметно выдохнув, следовал за ним.

Послушница шла впереди группы с уверенной грацией, Её шаги по каменной лестнице звучали едва уловимо. Эш и Люмьер двигались следом, осторожно неся своих товарищей.

Люмьер, прижимая Лию, покачивался под её весом. Он то и дело бормотал себе под нос: «Простите-простите…», словно извиняясь за каждую неловкость, но продолжал упорно идти вперёд. Его лицо приобрело сосредоточенное, почти страдальческое выражение, но он старался держаться.

— Не суетись, — бросил Эш через плечо, даже не оборачиваясь. — Она же не такая тяжёлая.

Люмьер, кривясь от напряжения, пробормотал:

— Ох, ну… конечно. Просто я… не совсем силён в этом… физическом… переносе людей.

Стоило ему закончить фразу, как он оступился на одном из камней и чуть не упал.

— Простите! Простите, Лия! — воскликнул он, пытаясь удержать равновесие и выглядел при этом так, будто готов был провалиться сквозь землю от стыда.

Эш, сощурив глаза, бросил короткий взгляд через плечо.

— Не думаю, что она сейчас услышит твои извинения, — заметил он с лёгким волнением в голосе.

Послушница обернулась, и на её лице появилась мягкая, дружелюбная улыбка.

— Не переживайте, — сказала она ободряющим тоном, как будто её не смущала неловкость Люмьера. — В лазарете ваши друзья будут в безопасности. Здесь лучшие лекари, а храм — место, которое само по себе помогает восстановлению.

Эш и Люмьер коротко переглянулись.

— Спасибо, — коротко ответил аватар, стараясь говорить ровно, но в его голосе чувствовалось напряжение. Он явно держал в себе беспокойство за товарищей.

Люмьер тем временем делал всё, чтобы сохранить видимость спокойствия, хотя его руки дрожали от напряжения. Он слишком явно пытался справляться с весом Лии, что выглядело скорее жалко, чем героически.

— Я… надеюсь, что в лазарете будет достаточно света, — пробормотал он, будто разговаривая сам с собой. — Света всегда мало в таких местах. Тепло — оно ведь важно, особенно для