элитного коттеджного поселка мы въехали уже полностью помирившись. Я даже удивилась, насколько это легко — мириться с человеком, которого всегда считала своим врагом. Возможно, это из-за того, что я знала, что контролирую ситуацию и могу прекратить наше общение, по сути, в любой момент.

Вопрос был только в том, что мне делать дальше — после того, как я всё прекращу. На каком уровне гипнотической промывки мозгов остановиться?

— Home sweet home! — объявил по-английски декан, повернув на подъездную дорогу к подсвеченному ночными огнями жилищу, за высокой изгородью из витого железа.

Ворота, управляемые удаленно, раскатились в стороны, мы въехали в частные владения, и по мере того, как приближались к дому, глаза мои от изумления распахивались всё шире — ухоженный, дорожками разбегающийся в стороны и романтично освещенный сад, вдоль которого мы ехали, был просто нескончаемым! Я решила отложить решение гипнотического вопроса на потом — уж слишком много вокруг было красоты, чтобы думать о чем-то еще.

— Ты что… олигарх? — слабым голосом спросила, когда декан объехал небольшую альпийскую горку, всю усыпанную цветами, и остановился наконец у широкого, пологого крыльца, ведущего к огромной двери, стилизованной под ворота.

— Я смог вернуть средства за поместье, оставленное пробабушкой после революции, — пояснил декан с нескрываемой гордостью в голосе. — Можешь себе представить, сколько оно стоило по сегодняшним деньгам…

Ах, вот оно что! Я уж и забыла, что он у нас буржуй — в буквальном смысле этого слова. Небось, не только домик и квартиру смог приобрести на денежки от наследства…

— Заходи давай, я пакеты сам занесу, — скомандовал декан, доставая с заднего сиденья букет с бутылкой вина и отдавая мне. — Дверь открыта дистанционно…

— Ага… — рассеянно ответила я, выходя из машины продолжая с остолбенелым видом оглядываться.

Огромный, построенный в викторианском стиле особняк просто утопал в плюще и в зелени сада — тоже выполненного в английском стиле. Кажется подобный дизайн так и называется — «романтический»…

Конечно, я не видела всего сада — уж слишком широко он простирался во все стороны от дома…

Сейчас исправим — внезапно решила я, поняв, что меня непреодолимо тянет воон туда — под сомкнутые кроны каких-то незнакомых мне мощных деревьев, вдоль по вымощенной кирпичом тропинке, подсвеченной с двух сторон огоньками в бордюре и винтажным фонарем, вокруг которого так страстно вились ночные мотыльки…

Приоткрыв рот и прижимая к себе вино и букет лилий, еле дыша, я шагнула вглубь этой прекрасной сказки. И тут же, будто с прохождением под деревьями пройдена была некая граница между мирами, меня окружила целая какофония ночных звуков — стрекотали цикады, квакали в невидимом мне пруду лягушки, лилась откуда-то еле слышная, тихая музыка… Запахов было мало — еще ничего не цвело, но тонкий аромат распускающейся сирени я уловила.

Это было бесподобно. Это напрочь выбивала из колеи. И я не то, что никогда не была в таком прекрасном саду — я даже мимо ничего подобного не проезжала! Вот реально даже не представляла себе, что скрывается за высокими оградами и шлагбаумами элитных поселков. Казалось, здесь даже теплее было, чем везде в округе — как в том волшебном саду, куда добрая ведьма сманила Герду в «Снежной Королеве». Что в принципе логично — столько деревьев и растений всяко создают свой, особый микроклимат…

Всё-таки есть доля правды в претензиях Игнатьева к бюджетникам. Мы, выходцы из «нижних» сословий на самом деле не знаем, как вести себя в таких условиях. Мы просто теряемся и готовы целый час простоять с открытым ртом, впитывая в себя загадочную, чувственную, мерцающую красоту природы, выпестованной руками человека.

Хотя, дело опыта, конечно…

— Готовка откладывается, как я понимаю, — раздался сзади меня саркастический голос. — Не урони! — вовремя наклонившись, он успел словить бутылку, которая от неожиданности выскользнула у меня из рук.

Я повернулась и только по расплывчатому облику Андрея поняла, что я прослезилась — до того расчувствовалась от красоты сада. И вероятно что-то такое отразилось на моем лице, что декан тоже замолчал и резко, сквозь ноздри втянул воздух. Порывисто, будто не по своей воле шагнул ко мне, вытянул свободную руку, чтобы притянуть меня к себе за талию…

— Готовка? — раздался из глубин сада надменный женский голос с легким иностранным акцентом. — Ты наконец-то решил обзавестись постоянной прислугой, Андрэ? Похвально, похвально… Я вовремя приехала — смогу помочь тебе с отбором.

Отскочив от меня как ошпаренный, Игнатьев уставился в сторону голоса. Я тоже обернулась — по той самой тропинке, что сманила меня в сад, выплыла высокая, благородного вида дама с короткой, модной стрижкой на совершенно седых волосах. Дама была в брючном костюме, с тросточкой и в наброшенном на плечи легком пальто, которое просто кричало деньгами.

— Да, ты очень… вовремя… — проглотив ком в горле и прокашлявшись, о тветствовал декан. — Познакомься, пожалуйста — это… кхм… это… Алина. А это… моя матушка, Алина — Селена Антоновна Игнатьева-Стилтон. Виконтесса Сент-Дэвис. Прямиком из Лондона, как я понимаю.

Глава 23

У меня наконец получилось подтянуть челюсть кверху и захлопнуть рот. Как раз вовремя, чтобы успеть пискнуть «очень приятно» после самого длинного представления в моей жизни.

Эффектная дама, которую язык не поворачивался назвать «пожилой» медленно подошла, оценивающе разглядывая меня поверх мерцающих в свете фонаря очков. Я тоже смотрела на неё не отрываясь. Еще бы! Когда еще увидишь вот так просто живую виконтессу?

Нет, я конечно, знала, что декан у нас благородных кровей, но почему-то думала, что всё это осталось в прошлом — как-никак социализм у нас в стране был более, чем семьдесят лет подряд. «Господа все в Париже» и так далее… Как же она осталась «виконтессой»? Да еще и «Сент-Дэвис»?

— Мама родилась в Великобритании, — пояснил Андрей, будто мысли мои прочитал. — Бабушка вышла замуж за отпрыска британского дворянства, а в начале девяностых вся семья вернулась в Россию… Вся, кроме…

— Не много ли деталей для домработницы, дорогой? — Селена Антоновна моргнула, оторвала от меня свой цепкий взгляд и шагнула к сыну с распростертыми объятьями. На удивление, она даже не потрудилась отодвинуть меня в сторону, явно рассчитывая, что я сама уберусь с дороги. Что я и сделала, еле успев отшагнуть назад.

— Поди, поставь цветы в воду и можешь начинать готовить ужин, — милостиво разрешила она, снова обернувшись ко мне. — Что-нибудь легкое — наедаться на ночь не очень полезно. И знаешь, накрой-ка на двоих — я присоединюсь к сыну. Эээ… Алина, я правильно услышала?

Я перевела взгляд на