На пятый день пребывания в столице за мной пришли. Мне был забронирован номер в простенькой, но не самой дешевой гостинице. Здесь я должен был ожидать высочайшего приглашения ко двору. Как уже говорил, я не сидел тупо в гостинице, а активно обходил Питер, очень, знаете ли, люблю это дело, просто гулять. Тем более, что там, что здесь, у меня вокруг одна война. Оружие, подготовка и война, а тут, блин… да как же хорошо-то тут! Я часами пропадал на набережных то Невы, то Мойки, просто вдыхая чистый воздух. Гулял, даже прокатился немного за город, побывал возле Шлиссельбурга и с берега поглазел на Ладогу. Застывшая буйная древняя Ладога нравилась мне своей бескрайностью. Чистота и белый цвет ей идут больше, чем весной или осенью устрашающий черный цвет беснующихся волн.

Мама моя, я как узнал, что за вызволение русского генерала меня хочет лично наградить император, даже икнул от удивления. Еще в полку меня тщательно проинструктировали, как себя вести при дворе. Что можно говорить, а что нельзя категорически. Тяжкое это дело, этикет. Конечно, кто-то сейчас подумает, что вот он, шанс рассказать все царю! Да хрень это все. Во-первых, он меня и слушать не станет, а во-вторых, никогда не поверит. Конечно, я лично не знаю Николая Второго, но судя по поступкам его, которые описывались в истории, слабоват царек-то. Да и повторюсь, кто я такой, чтобы давать советы? Каких-то доказательств – нет, а любые слова это всего лишь слова, даже написанные на бумаге самими предателями и заговорщиками. Вон, даже Родзянко, когда я ему сказал о революции, охренел. А уж когда я заявил, что это он ее и устроит, вообще шарахнулся от меня. Ну нельзя в такое поверить. Как человек, а тем более государь-император, сможет представить, что ему жить осталось без году неделя?

Пришли за мной, точнее, принесли приглашение, два гвардейских поручика. Все расшитые серебром, красивые, статные, одним словом – петухи придворные. Надлежало мне сегодня вечером, в восемнадцать нуль-нуль, прибыть в здание Главного штаба. Именно там, как ни странно, состоится вручение наград отличившимся на фронтах солдатам. Ожидание в несколько дней, что я провел в столице, обуславловалось тем, что Верховный главнокомандующий находился в Ставке, в Могилеве. А вот сегодня прибыл с утра и к вечеру решил награждать. Похвально, я бы, наверное, отоспался сначала. Но я слышал, царь очень любит семью и, скорее всего, день провел с ней, для этого и вырвался с фронта.

– Благодарю за верную службу, – скупо произнес Николай, вручая мне Георгиевский крест первой степени и пожав руку.

– Рад стараться, ваше императорское величество, – спокойно произнес я, изучая настоящего русского императора. Почему-то хотелось угадать, о чем он думает сейчас, да и вообще. Что в голове у человека, которому уготовано судьбой слететь с олимпа по щелчку пальцев? Жалко ли мне этого усталого человека? Пожалуй, скорее да, чем нет. А еще, повторюсь, очень жаль детей.

– Начальник вашей бригады отлично о вас отзывается, служите верно! – закончил Николай Второй.

А я лишь про себя горько ухмыльнулся. Верно служить? Как раз с моей стороны подляны не будет, государь, ты бы на своих дружков, армейских генералов, да на родню лучше внимание обратил, вот где мина замедленного действия. А самому мне стало не по себе. До этого еще было как-то плевать, все же царь для меня был кем-то далеким, человеком с картинки, скорее всего, а тут… Да, смотришь на него, весь в орденах, подтянутый такой, но это же обычный человек, как я сам. Этому человеку по воле судьбы довелось родиться в царской семье и взойти на трон. За подтянутой, а точнее, затянутой в форму стройной фигурой просматривалась простая человеческая усталость. Он, наверное, посидел бы лучше сейчас со своей любимой женой и детьми, чем благодарить тут своих вояк. Причем половину вояк на виселицу бы отправить, а не беседовать с ними. У, суки, чего вам, гадам, не хватало? Царь слабоват? А вы сами-то чем отличились? Что такого вы сделали, что ставите себя умнее царя? А дворяне всякие? Нет, я все понимаю, за какие-то подвиги, за заслуги на любом поприще для родной страны награждать нужно. Но вот всегда меня смущало одна хрень. Называется она потомственное дворянство. Заслужил какой-нибудь из предков признание, так при чем тут дети? Так ведь и появлялись всякие дармоеды, прожигающие деньги предков, а сами палец о палец не ударили. А ведь многие из тех, кто хотел свергнуть власть, как раз из таких. Поколение за поколением только и придумывали, суки, как из людей побольше денег выбить, не самим же работать. По мне, так надо было давно отменить вообще эту хрень. Родился ты в семье дворянина, князя, барона, графа – хорошо. Но сам стать дворянином сможешь, только когда заслужишь. Привилегией для таких людей могла быть возможность поступить в университет, на службу в гвардию или еще куда-либо. Но иметь высокое положение просто потому, что кто-то из твоих предков сто, а то и триста лет назад заслужил титул или орден? А может, и вовсе не заслуживал, а удачно купил или оказался в нужном месте, так за это все его последующие поколения должны почивать на лаврах? Бред. Так и появляются, повторюсь, мажоры, ни хрена не умеющие, так еще и с гонором.

Никакой аудиенции не было и в помине. Награжденных было много, я получал практически последним, двое всего за мной были, оба унтер-офицеры. Пока шла церемония, двигаться я не мог, но перед уходом из зала все же смог немного замешкаться и подбросить бумаги с признаниями мертвых депутатов. Там были и пару листов, написанные лично мной, так, черкнул немного, руководствуясь муками совести. Поверят, не поверят, да и вообще, дойдут ли бумаги до царя, дело десятое, но положил я их прямо к нему на стол, поверх других бумаг, которых было тут в избытке. Царь как раз находился ко мне спиной, обходя этот стол, видимо, собираясь присесть за него, вот я и подкинул. Надеюсь, вышколенная охрана все же не заметила, ибо за мной никто не побежал, да и позже не задержали. А уж как пришлось утянуть мундир, чтобы не заметили спрятанное под формой, не передать словами. Вытащить оказалось проще, чем пронести, народу много, вытянул так, что никто и не заметил.

В канцелярии мне выдали все полагающиеся документы и подсказали, где справить новую форму. Кстати, а ведь мне повезло получить настоящие награды, а не те висюльки, что начнут выдавать уже в следующем году. Пока еще, хоть уже и наполовину разбавленные, но первые две степени Креста за храбрость были из золота, а остальные из серебра. Пояснили мне, как согласно статуту знаков отличия их правильно носить, там столько нюансов было, заманаешься все помнить. При полном банте, как у меня, носить только первую и третью почему-то. Если произведут в офицеры и наградят офицерским орденом Георгиевского креста, эти уже не носить. Ну и так далее. Был порадован тем, что мне всерьез увеличили жалованье, вроде как раза в полтора. Приятно. А вот то, что форму нужно было шить самому, удивило. Я ж не офицер или придворный, думал, что низшим чинам выдают. Ан нет, заказывайте сами, господин подпрапорщик, повседневную, на фронте выдадут, а парадку будьте любезны построить лично.

Эх, вот теперь бы я поговорил с тем моим первым командиром, прапорщиком Шлеменко. Попробовал бы он на меня замахнуться или на ты что-то вякнуть. Все, ко мне нельзя теперь с кулаками, заслужил, так сказать. И как тут не любить этикет и правила? Ха, вот если бы избранно их употреблять…