Эдвина всё-таки не выдержала и воспользовалась даром, обратив его против Кикки. Должно быть, дорогая родственница её капитально достала. К сожалению, случилось это не дома, а на глазах у учеников, которые тут же настучали своим старшим наставникам. Сразу стало ясно, что украшение, которое должно было контролировать её силу, её ни харга не контролирует. Учителям не составило труда догадаться, кто превратил артефакт в обычное украшение, что вызвало, по словам Вильмы, массу недовольства и возмущений.

Так оно и было. Не успела я переступить порог гимназии, как ко мне подскочила одна из преподавательниц. Пока шли в кабинет директора, драконица мне все уши прожужжала, как со стороны эйрэ было неосмотрительно разрушать магию артефакта. Брум шёл рядом, слушал и записывал с мрачным видом. Чтобы потом, само собой разумеется, настучать на Делагарди его величеству.

Думала, хуже уже быть не может, но оказалось, может. В кабинете мейста Гастфера помимо Эдвины и Кикки сидела Данна.

При виде меня драконица яростно взвилась:

– Раннвей, это недопустимо. Из-за твоего мужа моя Кикки чуть погибла!

Директор за компанию с любезной тётей уставились на меня с обличающим видом. Кикки принялась вызывающе громко всхлипывать, Эдвина же… задумчиво смотрела в сторону Вильмы. Старушка крутилась за спиной у Гастфера, возле зеркала, в котором отражался лысеющий затылок почтенного директора. Должно быть, именно на него (затылок или зеркало) она так пристально смотрела, но никак не на привидение.

– Леди Делагарди, прошу проходите, – произнёс глава гимназии так, словно вместо этого хотел сказать: шла бы ты со своей племянницей куда подальше. Постучав по столу пальцами, с явным недовольством добавил: – Честно говоря, я рассчитывал обсудить возникшую проблему с эйрэ.

Не дожидаясь, пока мне предложат сесть, я опустилась в кресло напротив Данны.

– Эйрэ сейчас не до вас. Он был серьёзно ранен в схватке с искажённым, от которого защищал мирных жителей этого города. В том числе и вас, мейст, – ответила я холодно.

Не забываем, что лучшая защита – это нападение.

Как и ожидала, директор стушевался, и даже Данна, снова намеревавшаяся что-то вякнуть, прикусила язык.

А вот Эдвина, подавшись ко мне, взволнованно спросила:

– Насколько серьёзно? Что с дядей?! Он…

– Мисти Эдвина, вам говорить не позволяли! – добавив в голос строгости, гаркнул Гастфер.

– С ним всё хорошо, – поспешила заверить я девочку, после чего перевела взгляд на директора. – Так что случилось? Почему Кикки должна была погибнуть и при чём здесь Эдвина?

Как и ожидала, всё оказалось не так страшно, как заявила Данна. Никто в гимназии умирать не собирался.

Ни Эдвина, ни Кикки ни в какую не желали признаваться, что стало причиной ссоры, и тем не менее это что-то подвигло наследницу Фарморов воспользоваться даром.

Занятия в гимназии явно пошли ей на пользу: теперь девочка могла не только создавать в сознаниях окружающих галлюцинации, но и отдавала ментальные приказы. По крайней мере, таким слабым драконицам, как Кикки, в которой ни одной силы так пока и не пробудилось. Эдвина велела ей станцевать перед доброй половиной гимназистов кан-кан, считавшийся в высшем свете танцем распутниц. Забравшись на стол и высоко задрав юбки, Кикки лихо отплясывала на радость ученикам, пока в столовую не вошли преподаватели. Попытки остановить юную танцовщицу успехом не увенчались, и тогда стало ясно, что Кикки не по собственной воле там скачет. В конце концов девочку удалось успокоить, а уж найти зачинщицу весёлого представления оказалось проще простого.

Весёлого для всех, кроме младшей Левенштерн.

– А дальше? – спросила я, когда директор замолчал.

– Что дальше? – не понял тот.

– Я всё жду, когда вы дойдёте до рассказа о смертельной опасности, грозившей Кикки стараниями моей племянницы.

– Разве ты глухая, Раннвей?! – взвилась Данна. – Моё бедное дитя едва не скончалось со стыда!

А, ну да, ну да.

– Во-первых, от стыда ещё никто не умирал, а во-вторых, Кикки явно дала Эдвине повод.

Глаза округлились у всех, а у Эдвины так больше всех. Знаю-знаю, нельзя потакать проказам ребёнка, тем более настолько капризного и избалованного, как Эдвина Польман. Но если учесть, в какой ситуации и в каком серпентарии она оказалась, а Кикки даже издали не выглядела белым, пушистым чебурашкой, то вывод напрашивался сам собой: Эдвину довели. До ручки, белого каления и очень неосмотрительных действий.

– Сразу видно, что из тебя, Раннвей, получился бы отвратительный опекун, – выплюнула Данна с таким видом, словно последние два часа пыталась разжевать пластиковую бутылку. – К счастью, опекуном ты не станешь. Это же надо! Выгораживать преступницу, малолетнюю нахалку и злобную дрянь! На это способна только такая идиотка, как ты!

Замечательно. Просто замечательно.

– Вы это записываете, Брум? – не сводя с багровеющей родственницы взгляда, невозмутимо спросила я. – Записывайте, записывайте. Чтобы потом передать его величеству, что леди Левенштерн не в состоянии справиться с воспитанием такого количества подростков. Вон уже с ума сходит.

– Я… – заикнулась было Данна.

Но я не собиралась останавливаться. Продолжала, обращаясь к королевскому посланнику:

– Вы ведь превыше всего ставите благополучие мисти Польман. Так?

– Так, – серьёзно кивнул мужчина.

– Как думаете, будет ли благополучно для неё расти в доме, где её считают преступницей и дрянью?

– Я не то хотела сказать! – почти что прорычала Левенштерн.

– Наверное, под “дрянью” подразумевала жертву твоих интриг и корысти?

Сказать, что Данна побагровела – это не сказать ничего. Её лицо покраснело настолько, что можно было запросто сравнить с переспевшим помидором, сколь бы банально ни было это сравнение. Ещё немного, и лопнет.

– Раннвей, ты меня в чём-то обвиняешь? Мы здесь собрались, чтобы поговорить о поведении твоей племянницы!

– Которая, воспитывай её я, ни за что бы не позволила себе подобные вольности, – и тут не растерялась я.

Ну а что? Про псевдогувернантку они ведь не в курсе.

– И блокирующий артефакт не пришлось бы деактивировать. Будь Эдвина дома, была бы в безопасности. Чего не могу сказать, пока она находится у тебя, Данна. Брум, вы всё записали? Пойдём, Эдвина.

Я поднялась. Девочка, помешкав, тоже встала. Левенштерн, на миг растерявшись, взвилась со своего места.

– Что значит: пойдём?! Куда?! Ты не имеешь права её забирать!

– Не думаешь же ты, что я позволю ей вернуться в семью, где её ненавидят? – Я протянула девочке руку. – Эдвина…

– Эдвина, не смей! – бросилась к ней Данна, замахиваясь перчаткой.

Краем глаза я успела заметить, как Гастфер трусливо втянул голову в плечи, а Вильма метнулась к мегере. Я попыталась схватить злобную тётку за руку, но, как ни удивительно, меня опередил королевский надзиратель.

– Довольно, леди Левенштерн. Не позорьте себя ещё больше. – Он вклинился