София Доротея была арестована и предана суду, ее брак был аннулирован, и оставшиеся тридцать два года своей жизни она провела в заточении в замке Альден. Она родила своему мужу дочь, ставшую матерью Фридриха Великого, и сына, ставшего Георгом II Английским.

София, вдовствующая курфюрстина Ганноверская, умерла в 1714 году, за два месяца до кончины королевы Анны; таким образом, ей не хватало королевской власти, но ее сын сразу же был провозглашен Георгом I Великобританским и Ирландским. 18 сентября он прибыл в Англию, начав новую эпоху в английской истории. Он взял с собой сына и невестку, несколько немецких адъютантов и двух любовниц: Шарлотту фон Кильмансегге, которую он сделал графиней Дарлингтонской, и графиню Мелузину фон дер Шуленбург, которую он сделал герцогиней Кендальской и, возможно, своей женой. Англия могла бы принять это соглашение как соответствующее нравам того времени, но обе дамы, на взгляд и кошелек англичан, были некрасивы и дорогостоящи. Мелузина продавала свое влияние за такие большие суммы, что даже Уолпол, надзиратель за коррупцией, пожаловался; тогда Джордж спросил, не получал ли сам Уолпол гонорары за свои рекомендации на должности?1

В 1714 году Георгу I было пятьдесят четыре года, он был высок и по-солдатски сложен, «простой, грубый человек», которому не было дела до книг, но он показал свою храбрость не на одном поле боя. Леди Мэри Монтагу называла его «честным болваном».2 но он не был таким тупым, каким казался; она признала, что «он был пассивно добродушен и желал, чтобы все люди наслаждались тишиной, если бы они позволили ему это сделать».3 Нельзя было ожидать, что он будет чувствовать себя как дома в столь незнакомой обстановке, в столь неопределенной работе. Он был нанят британской олигархией, чтобы предотвратить вторую реставрацию Стюартов; у него не было ни «божественного права», ни личных притязаний на трон; он видел, что эти виртуозные англичане, управлявшие парламентом, намерены управлять и им; и он едва ли мог простить им, что они говорят по-английски. Он считал их ниже своих ганноверских соратников. Он удалился в недра Сент-Джеймсского дворца, почти ежегодно бежал в Ганновер и делал все возможное, чтобы направить английские средства и политику на защиту своего любимого курфюршества.

Что еще хуже, его собственный сын ненавидел его как убийцу. Георг Август, теперь принц Уэльский, осуждал продолжающееся заточение матери, восставал против возвышенности и пышности царственных любовниц, ссорился с министрами короля и высказывал свои взгляды настолько ясно, что отец исключил его из дворца. Принц и его жена Каролина, отделенные королевским указом от своих детей, удалились, чтобы сформировать конкурирующий двор в Лестер-Хаусе (1717). К ним приехали Ньютон, Честерфилд, Херви, Свифт, Поуп и самые яркие дамы из «Ярмарки тщеславия», но принц оказался еще более угрюмым и скучным, чем король.

Этот раскол в царствующей семье в большей или меньшей степени соответствовал разделению правящего меньшинства и парламента на тори и вигов. По оценкам Вольтера, около восьмисот человек контролировали муниципальное управление, выборы в парламент, национальное законодательство, администрацию и судебную систему.4 Больше не было никаких неприятных разговоров о демократии, которые поднимали индепенденты Кромвеля и левеллеры. Голосование в парламенте было ограничено владельцами недвижимости — около 160 000 в этот период.5-и они обычно выбирали кандидата, рекомендованного местным сквайром или лордом.6 Политики были тори или вигами, в зависимости от того, кому они отдавали предпочтение — титулованной знати или джентри (мелким землевладельцам), а также коммерческим интересам. Люди «Англиканской церкви» придерживались линии тори; диссентеры поддерживали вигов. Тори выступали против подчинения монарха парламенту; они вместе с Установленной церковью придерживались теории божественного права королей; в последние дни правления королевы Анны они думали о возвращении к власти изгнанных Стюартов; естественно, что теперь, когда на престоле оказался Ганноверский дом, их вытеснили анти-якобитские виги. Если до этого в министерствах обычно заседали представители обеих партий, то Георг I назначил на высокие посты только вигов, создав таким образом партийное правительство через кабинет министров. А поскольку, не понимая английского языка, он вскоре перестал председательствовать на заседаниях кабинета, доминирующий член стал «премьер-министром» и брал на себя все больше функций и полномочий короля.

В течение семи лет министерство возглавлял Джеймс Стэнхоуп. Одним из его первых и самых популярных действий было восстановление Джона Черчилля, герцога Мальборо, которому тори объявили импичмент, на всех его прежних постах, особенно в качестве генерал-капитана армии. Вернувшись из изгнания, герцог удалился в Бленхеймский дворец; там он долго болел и умер 16 июня 1722 года. Нация, простив его приобретения и помня его непрерывные победы, приняла вердикт Болингброка: «Он был настолько великим человеком, что я не помню, были ли у него недостатки или нет».7 Его вдова, Сара Черчилль, которая в течение десяти лет правила королевой, двадцать два года лелеяла и защищала его память. Когда герцог Сомерсет сделал ей предложение, она ответила: «Если бы я была молодой и красивой, а не старой и увядшей, как сейчас, и вы могли бы положить к моим ногам империю всего мира, вы никогда не должны были бы делить сердце и руку, которые когда-то принадлежали Джону Черчиллю».8 В 1743 году, за год до своей смерти в возрасте восьмидесяти четырех лет, она предложила сжечь свои ранние любовные письма, но, перечитав их, почувствовала, что «не могу этого сделать», и позволила им сохраниться.9 Должно быть, в женщине, которая могла так преданно любить, и в мужчине, который мог завоевать такую преданность у столь трудной женщины, было много хорошего.

Болингброк сменил Мальборо в изгнании. Уволенный из правительства Георгом I, под угрозой импичмента за тайные переговоры с павшей династией, ненавидимый вигами и диссентерами, которых он поражал своим остроумием, и отвергнутый церковниками как презритель христианской теологии, он бежал во Францию (март 1715 года), присоединился к Якову III, стал его государственным секретарем без гражданства, помог организовать восстание якобитов в Англии и предложил вторгнуться в Англию из Франции. Парламент объявил его виновным в государственной измене, конфисковал его имущество и приговорил к смерти.

Движение за восстановление Стюартов едва не свергло Георга I. Тори, ненавидевшие Ганноверов как узурпаторов и хамов; простой народ Англии, укоренившийся в старых связях и втайне тосковавший по изгнанной династии; высшие и низшие классы Шотландии, гордившиеся тем, что шотландский король достался Англии, и переживавшие из-за Акта об унии (1707), положившего конец шотландскому парламенту, — все они были готовы содействовать