Никита моргнул, явно вспоминая нелёгкий спуск из окна, и внезапно с его лица сошла вся краска. И так же быстро вернулась – его щёки и лоб заалели, и он прошипел в сторону Жанны:

– Ты вообще думала, как мы вернёмся?!

– А ты думал?! – огрызнулась она, но сидящий рядом Костя заметил, как шея девочки, скрытая за воротником толстовки, порозовела.

– Молодцы, что сказать, продумали всё до мелочей, – насмешливо протянул Василий. Окинув их задумчивым взглядом, он провёл рукой по затылку. – Ладно, на первый раз я вас прощу и сдавать учителям не буду. Но! – поднял он указательный палец. – Чтобы больше ни-ни в лес, ясно? Второй раз, если поймаю, вам всем несдобровать, договорились?

– Но… – предпринял ещё одну попытку Костя, но Жанна всадила ему локтем прямо в ушибленное место, и он, охнув, закусил губу.

Молча Костя наблюдал, как Василий быстро забинтовал предплечье Никиты и помог ему снова натянуть толстовку, и так же молча вышел вместе с друзьями наружу. Василий ненадолго ушёл в сарайчик, стоявший неподалёку от дома, и вернулся с раскладной алюминиевой лестницей под мышкой.

– Как раз хватит до окна второго этажа, – пояснил он и первым двинулся по малозаметной тропе, убегающей в лес.

Всю дорогу до лицея – идти пришлось недолго, всего минут семь – Костя тоже промолчал, то и дело ловя на себе встревоженные взгляды друзей. Василий шёл впереди, не оглядываясь и помахивая лестницей, и именно она не давала Косте вернуться к расспросам о родителях и доступных лицею способах их найти. Она и смутное понимание, что Василий не отступит от своего твёрдого «нет». А если Костя начнёт настаивать, то их шанс незаметно от учителей вернуться в лицей и избежать наказания за вылазку в лес растает как дым. Он не мог так подвести друзей. Да, он с самого начала был против этой затеи, но ведь не остановил их и пошёл с ними, а значит, нёс точно такую же ответственность.

Тропа привела их к углу общежитского каре. Василий не стал выходить под лунный свет, где бы их могли заметить и услышать учителя, а пошёл в обход между деревьями. Дойдя до поворота на нужную им сторону, он сделал ребятам знак затаиться и прислушался. Костя, остановившийся рядом, посмотрел на его профиль. Глаза мужчины снова засветились как жёлто-оранжевые угольки, по щекам побежала чёрная волна щетины, волосы удлинились и зашевелились на лёгком ветерке – очевидные признаки того, что Василий применял свои способности серого-волка.

– Всё тихо, – едва слышно произнёс он и глянул на ребят. – Ни звука.

Никита вздрогнул, встретившись с его хищными глазами, и быстро закивал. Жанна упрямо шмыгнула носом и первой шагнула из-за деревьев на освещённую луной траву.

Двигаясь гуськом друг за другом, они прокрались под окнами первого этажа до нужной берёзы. Василий ещё раз медленно повернул голову сначала влево, затем вправо, прислушиваясь, а потом с едва различимым щелчком и шорохом раздвинул лестницу и бесшумно приставил её к стене. Верхняя ступенька как раз оказалась примерно в полуметре от подоконника второго этажа.

Жанна, ни на кого не смотря, легко взобралась на второй этаж, словно всю жизнь только тем и занималась, что лазила по лестницам в открытые окна по ночам. Когда она благополучно перебралась в комнату, Никита шепнул «спасибо» придерживающему лестницу Василию и тоже начал подниматься. Он в основном опирался на левую, непострадавшую руку, поэтому двигался медленнее, но наконец и он с помощью Жанны перемахнул за подоконник.

Костя встретился взглядом с Василием. Что бы мужчина ни прочёл в его глазах, он лишь коротко мотнул головой из стороны в сторону и указал наверх.

И Костя, со смешанными чувствами обиды и благодарности, растерянности и злости, полез по лестнице. Самым страшным было оторвать руку от верхней планки, чтобы дотянуться до края подоконника, а затем, держась за него, встать. Хорошо, Василий крепко держал лестницу, и она почти не дрожала. Жанна и Никита схватили Костю за толстовку, когда он перегнулся через подоконник, и практически втянули его в комнату.

Когда все трое друзей оказались на полу, они переглянулись. Костя видел по их лицам, что они не знают, что сказать, и первым отвёл глаза. Встав, он выглянул в открытое окно: Василий уже складывал лестницу.

Жанна и Никита встали по бокам. Втроём они смотрели, как Василий снова прислушивается, затем, подхватив лестницу, бесшумно, как заправский хищник, прячась за кустами, бежит назад к лесу.

Когда он скрылся за деревьями, Жанна слегка наклонилась вперёд, чтобы заглянуть в лицо Косте.

– Завтра поговорим, хорошо? – прошептала она, после чего, не дожидаясь ответа, на цыпочках ушла к двери, медленно её отворила и выскользнула в коридор.

Последнее, что услышали мальчики, был шорох затворившейся створки.

Глава 18

План

Они проспали. Что было неудивительно, потому что Никита забыл поставить будильник. И если сам он заснул относительно быстро, хотя и не сразу нашёл удобную позу, чтобы не тревожить ссадину на руке, то Костя ещё пару часов ворочался и смотрел в потолок. Не потому что о чём-то серьёзно размышлял – для этого он слишком устал, и сил хватало лишь на обрывочные мысли, – а потому что никак не мог унять вибрирующий в груди ком из спутанных чувств и эмоций, пока его почти целиком не поглотил холодный гнев, принёсший с собой одну ясную мысль.

Он этого так не оставит. Он что-нибудь придумает. Он пока ещё не представлял, что именно, но чётко знал: они с друзьями обязательно во всём разберутся, потому что Костя больше был не один.

Лишь тогда его веки наконец сомкнулись, и он провалился в беспокойный сон.

Разбудил его встрёпанный Никита.

– Уже полдесятого, вставай, иначе мы завтрак пропустим, – сказал он и, на ходу приглаживая волосы, убежал в туалет.

Костя потёр слезящиеся и не желавшие открываться глаза, в которые будто насыпали песка с клеем, и медленно сел, свесив ноги с кровати. Голова была будто чугунная, и мысли текли в ней каплями мёда: медленно, грозя в любой момент остановиться.

Он рассеянно посмотрел по сторонам. Свет, падающий из окон, был приглушён: к утру небо успели скрыть густые облака, обещающие скорый дождь и окончание затянувшегося бабьего лета.

Никита выскочил из туалета и убежал к своему шкафу, на ходу нетерпеливо бросив:

– Собирайся!

Костя послушно встал.

В выходные завтрак начинался в восемь и длился