Шрифт:
Закладка:
В бар зашли Гиг и Эл, помятые и хмурые, с такими выражениями лиц, будто всю дорогу до бара их клевали в макушки местные птицы. Оба сели за столик и вяло уставились в меню. Я протирал барную стойку и точно проделал бы там дыру, если бы не заказ. Одна шумная семейка благодаря обширным аппетитам давала работу бару и кухне уже полтора часа кряду. Я немного отвлекся, делая им милкшейк. Аккуратно взял блендер, налил свежее молоко, добавил мороженое. Влил туда манговый сок. Закрыл чашу блендера крышкой и включил среднюю скорость. Когда консистенция меня устроила, перелил коктейль в стеклянный стакан, украсил топингом из ломтика лайма. Механическая работа здорово протирает стекла на лобовом стекле разума. Друзья Джесс наконец сделали заказ, отпустили официанта, и тогда только я поймал на себе тяжелый гиговский взгляд. Он буравил меня издали, так, чтобы я обратил на него внимание.
— Эй, Ромео! Не у тебя ли моя жена? — закричал он через весь зал, не стесняясь посетителей. Я только тогда поднял глаза от стойки, которую снова принялся натирать, дабы не глядеть по сторонам. Шумная семейка вмиг замолчала и покосилась сначала на меня, потом на Гига, видимо, пытаясь выстроить в голове наш любовный треугольник. Эл выглядел смущенным, в то время как Гиг, развалившись на скрипучем плетеном стуле, вероятно, казался сам себе Александром Македонским, только что захватившим персов.
— Нет, — ответил я, но мне стало не по себе. Что означает его вопрос? Он же сам увел Джесс из ангара, а теперь спрашивает, где она.
— Джессика ушла вчера вечером из дома, и мы понятия не имеем, где она, — пояснил он, видя мое недоумение. — Даже странно, что она не у тебя. Где, в сущности, ей еще быть? Она беспомощна, как фигуристка-парница, которая пытается выполнить поддержку без партнера. — Гиг хмыкнул и посмотрел на меня внимательнее, чем когда-либо прежде. Впервые в его взгляде проснулся интерес. Я уже не казался ему назойливой ланкийской мухой и стал кем-то покрупнее, типа опоссума или среднегабаритного варана. До конца моей смены оставалось пятнадцать минут. Я еле сдерживался, чтобы не броситься искать Джесс. Нужно было спокойно проверить кассу и передать дела сменщику, когда тот пришел.
— Что с тобой, Рамзи? — спросил сухонький жилистый Динеш, который делал лучший Ramos Gin Fizz из всех, кого я знал. Он один мог взбить легендарный напиток своими крепкими руками, похожими на паучьи лапки. Считается, чтобы добиться нужной консистенции, коктейль нужно взбивать не меньше двенадцати минут. Когда-то его создатель Генри Чарльз Рамос устраивал целые шоу, выставив за стойку тридцать пять «шейкерских парней», передающих друг другу емкость для взбивания по цепочке. Со временем в барменском оборудовании появились специализированные миксеры и машинки, которые значительно упрощают процесс. Но Динеш любил все делать сам. Особый вид искусства — то, как ходит его умелая рука из стороны в сторону. Как, затаив дыхание и будто даже шепча неслышную молитву, он сотрясает шейкер. И глядя на то, как он это делает, невольно начинаешь верить в предназначения и всякое такое.
— Эй, парень, что с тобой? — повторил Динеш.
— Да так. Кажется, я приболел.
— Я могу подменить тебя, Рамзи. Если бы можно было делать коктейли двадцать четыре на семь, ты бы тут был не нужен, — усмехнулся он как маленький крысенок, честное слово. Его безбородое лицо с тремя торчащими волосками над верхней губой и так делало его похожим на грызуна. А если добавить Динешу длинный хвост и ушки на макушке, попадание стало бы стопроцентным. Я похлопал его по плечу:
— Твои коктейли лучшие, Динеш. Это всем известно.
Через семь минут я несся по трассе, внимательно глядя по сторонам. Сердце стучало бешено от одной мысли, что Джесс непонятно где, непонятно как провела эту ночь. И правда, почему она не пришла ко мне? Вот дурак! Я чуть не упал с байка, треснув себя по шлему. Она же могла прийти в бар как раз в тот промежуток времени, когда я дрых в подсобке. Во внутренний диалог вклинился вопрос, который за утро не посетил меня ни разу, хотя мучил всю неделю, когда я не видел Джесс, но ничего не предпринимал: «Зачем я вообще в это влез?»
Этот же вопрос мучил меня, когда я нарвался на разборки с мафиози Уго и улетел в Азию, оставив многообещающую учебу. Только теперь я не успел выкарабкаться и увяз по самую макушку. Я понимал, что захлебываюсь зеленой жижей с привкусом тины, но не мог оставить Джесс.
Улицы были заполнены народом. Все готовились к местному буддистскому празднику Весак. Украшали магазины и лавки фонариками и прочей иллюминацией. Рождение, просветление и уход Будды в паринирвану, согласно традицииТхеравады, всегда отмечают в первое полнолуние мая. А я вспомнил шатер, огоньки и светлячков Джесс. Она не знала про Весак, а украсила все аналогичным образом. Девушка с тонкой интуицией. Не надо было давать Гигу уводить ее силой из ангара, как вещь или ребенка. Я трус. Малодушный трус. Способный на действие, только когда мир трещит по швам. А пока не припрет, так и буду глазеть. Я вырулил с оживленной улицы, минуя подрезавший меня crazy bus, визгливо просигналивший у самого уха. Он вопил с такой силой, что еще минута, и я был бы контужен. Он же понесся дальше, ронняя с подножки не успевших заскочить внутрь пассажиров и дребезжа буддийской мишурой, обильно украшавшей салон в попытке замаскировать его ветхость. Я не знал, как собираюсь найти Джесс в этом муравейнике, и просто ехал, без особой надежды глядя по сторонам, пока до меня не дошло, что существует одно преимущество. Джесс белая, а значит, заметная. Довольно быстро опрос местного населения дал кое-какой результат. Тут у нас большая деревня. Все про всех всё знают. Особенно про белых.
Притормозив у лавки с бочками вяленых морских гадов, больше похожих на сухие козявки, я обратился к хозяину заведения. Он стоял у входа, опершись о стену, и жевал свой неприглядный товар, доставая его из ладони двумя
