Женя молча слушал и кивал. Никаких переживаний не отражалось на его овальном лице, заросшем бородой с маленькими прикрытыми глазками.

— Мы идем по этому рву на запад, куда не дошла группа «Серебрухи»?

— Да, нам нужен блиндаж, где пулемет. Нам нужно прикрыть фланг.

Он кивнул.

— Держи рацию и будь на связи. Доклад каждые десять минут.

Он нажал танкетку рации:

— «Айболит» — «Констеблю». Прием?

Штурм

Штурм начался в районе часа ночи. Группа «Айболита» выдвинулись по траншее на запад и через минут тридцать начался бой.

— Командир, у нас контакт, — доложил Женя голосом Оптимуса Прайма. — С северо-запада и с северо-востока по нам идет интенсивный огонь. Такое ощущение, что они с середины поля ебашат.

Я смотрел в планшет и пытался визуализировать расположение пулеметов противника. В современной войне, с ее технологиями, все становилось намного проще. Я — обычный полевой командир — мог занести расположение противника в программу на планшете, и тут же мой начальник и начальник моего начальника вместе с артиллерией получали доступ к этой информации. Женя вел бой и, одновременно, разведку, помогая вычислять огневые точки.

— Камандыр! Камандыр! — услышал я взволнованный голос «Бобо».

«Бобо» и «Ворд» внесли в блиндаж «Цистита» с окровавленной повязкой на шее. Следом за ними зашли возбужденные «Калф» и «Сверкай».

— Нас расхуярили! — быстро, глотая окончания тараторил «Калф».

— Ты чего? — не понимал я. — Кого расхуярили?

— Нас всех! Всех убили!

— Там «полька»… «полька» долбила по нам, — начал поддакивать ему «Сверкай».

Их глаза были расширены, и казалось, что зрачки занимали всю радужную оболочку глаза. «Калф» был как загипнотизированный — повторял одно и то же: «Все погибли! Все погибли!».

Я со всего размаха ударил его ладонью по щеке. Голова «Калфа» дернулась, он попятился, зацепился ногой за край нары и упал на спину.

— Что ты несешь? — заорал я. — Оружие твое где?

— Не знаю… — промямлил он.

— Мне «Айболит» только что доложил, что они сблизились с украинцами, и по ним идет плотный огонь, — я поднял его за бронежилет и заорал. — Иди ищи свой пулемет и без него не возвращайся!

Рядом «Бобо», аккуратно разжимал пальцы на руке «Сверкана», в которой он сжимал гранату без чеки.

— Тыхо, дарагой. Стой на мэсте.

Он вытащил гранату и вставил чеку на место.

— Встать оба!

Они медленно поднялись.

— Вы оба трусы! Пошли и нашли свое оружие! Без него лучше сюда не возвращайтесь! — жестко крикнул я.

Все напряжение, которое скопилось у меня за это время, выплеснулось на них. «Сверкай» покраснел и потянул «Калфа» к выходу. Он служил в 2004-м в Чечне, в ГРУшной бригаде.

Я был уверен, что он опытный боец, на которого я могу положиться. Но страх победил их в первом же бою.

— Прости командир, — раздался слабый голос «Цистита». — Я не мог… ранило.

— Все хорошо. Лежи спокойно.

Вид «Цистита» погасил часть моего гнева:

— Сейчас все сделаем и поедешь на эвакуацию.

Он закрыл глаза. «Бобо» что-то говорил ему на таджикском, и он кивал головой. Я осмотрел окровавленную повязку. Ему не вставили в рану гемостатический бинт, и кровь продолжала течь из раны. Мы разрезали старую повязку и осмотрели ее. Рваные края раны и сочащаяся оттуда кровь не давали разглядеть повреждение. Джура был не сильно большого роста, а сейчас он совсем скукожился и стал похож на подростка. Я напихал в рану как можно больше гемостатического бинта и туго забинтовал ему шею. Пока мы оказывали первую помощь, он бледнел и все меньше реагировал на происходящее. Кровь залила мне все руки, намочила рукава куртки и бронежилет.

— Джура? Джура!

Я тряс я его, но он еле слышно стонал и, в итоге, отключился.

— Тащите его к медикам!

«Цистит», который был выносливее мула, умирал на моих глазах. И у меня не было возможности спасти его.

«Зачем я вообще разрешил ему быть пулеметчиком? Такие люди не должны воевать и умирать! — мысли скакали в голове и натыкались на неизбежную правду войны: «Здесь все равны и нет любимчиков. Война — это хаос и никто, ни от чего не застрахован».

Я сидел на рации и каждые пять минут разговаривал с Женей, координируя их действия.

— Кофе будешь, «Констебль»? — спросил меня «Абакан».

Он нашел воду, вскипятил ее в кружке и засыпал туда несколько пачек растворимого кофе. Я пил его и курил сигарету за сигаретой. Мне казалось, что у Жени и его группы ничего не получится. Я слышал по рации очень интенсивный огонь со стороны противника.

В итоге, он с бойцами откатился назад, перегруппировался, и они разделилась по трое. Первая тройка, пользуясь темнотой, тихо поползла вперед. Две остальные прикрывали их огнем, создавая впечатление позиционного боя. Периодически один из бойцов отрабатывал по украинцам из гранатомета. В ответ ВСУшники стреляли из пулемета.

— Сдавайтесь, пидоры! — кричали украинцы.

— Сами вы пидоры! — кричали в ответ наши и продолжали стрелять, отвлекая противника.

В кромешной тьме Женя и три его бойца потихоньку подползли к окопам противника, максимально сблизившись с ними. Ему, как командиру, приходилось подгонять застывающих и перепуганных бойцов, которые впервые в своей жизни участвовали в настоящем бое, под шквальным огнем. И хотя Женины бойцы были простыми ребятами, закаленными жесткими условиями российских тюрем и зон, в критической ситуации решающее значение имели характер и способность пересилить страх — дух идти до победного конца. Побеждал тот, кто передавливал противника духом.

— «Констебль» — «Айболиту».

— На связи «Констебль»… — с волнением в голосе ответил я Жене, ожидая плохих новостей.

— Позиция наша. У нас один «трехсотый». У противника — четыре «двести». Держим оборону. Нужен боекомплект.

— Молодцы! — вырвалось у меня. — БК поднесем. Зачищайте траншею в обе стороны и минируй подходы.

Я связался с командиром и доложил ему о захвате позиции. Он сухо поблагодарил меня, но в его голосе чувствовалась радость.

Бойцы выволокли из окопов тела погибших украинцев, чтобы не мешали, и положили их у траншеи. Было холодно и мы не боялись, что они начнут разлагаться. Женя занял блиндаж, который, как мы выяснили по документам, изъятым у погибших ВСУшников, принадлежал их командиру. Внутри сооружение было обшито коврами и со вкусом обставлено домашней мебелью. Их командир — капитан по званию — знал толк в уюте и удобствах.

Через час от Жени пришло три бойца, доставив два рюкзака трофеев с медициной и оружием иностранного производства. Там же было несколько украинских пайков, полностью состоящих из иностранных продуктов. На одном из бойцов были одеты прекрасные ботинки «LOWA». На втором я заметил трофейную поясную