Отец там жил да помер, мне тогда пятнадцати не было. Отец в служивых ходил. Спустя год, и мамка померла. Людишки с земли бежать начали. Трудно прокормиться, до верстания далеко еще было. Вот и я ушел с земли. Сначала в Новгороде обретался, а после, как голод напал, в Москву подался. Узнав, что царь закрома открыл да людям помогает. Там с Петрушкой и сошелся. Он как раз у аглицких купцов обретался, поручения их выполнял. А я уж — его поручения. Не один я там был такой. После уже и в Нижний Новгород с ним приехал.

— Понятно, — кивнул я, слегка прищурившись.

— Думаешь, вру? Так нет. Вот тебе крест, — он вновь лег и перекрестился.

— Как думаешь, Петрушка сам вас подрядил на татьбу али купцы ему поручили? — задал я следующий вопрос.

— То мне не ведомо, — немного поразмыслив, ответил Елисей. — Но думается, что сам. Так бы больше нас было.

Я кивнул, принимая ответ Елисея.

— Что Петрушка делать будет?

— А мне откель знать, что он делать будет? — хмыкнул Елисей. — Мож пойдет да в Волге утопиться.

— Это было бы просто чудесно, — расплылся я в улыбке. — Вот только думаю, навряд ли он так поступит.

— Ну это да, не будет такого счастья. Братья там его были, он это просто так не оставит. Да и жаден он. Разыскать людишек своих попытается, только уж вряд ли выйдет. Леса вокруг много, пойди сыщи тела. Я далеко и на доклад к нему бежать не собираюсь. Мое слово твердо, — глянул мне в глаза Елисей. — Значит, тебя попытается найти. За тобой же он нас отправил. А там людишек соберет по новой и заявится. Только это дело не быстрое, может к лету и управится. Да и людей подходящих собрать надо, к себе привязать, — закончил Елисей.

Я был с ним согласен, что-то подобное и предполагал.

— Таких как ты? — не удержался я от шпильки.

— Жрать захочешь и не такое сотворишь, — буркнул Елисей отворачиваясь. — Не было у меня никого, один-одинешек остался.

— Отмолишь свои грехи, — махнул я рукой. — Али молитвой, али добрым делом, Ладно отдыхай. Тебе поесть принести?

— Благодарствую, Афинька накормила, — не отрывая глаз от пола, ответил Елисей.

Я, перекусив, завалился спать. Но прежде, лежа в постели, начал размышлять о своем происхождении, и как можно решить вопрос с Петром, чтобы он не успел первым.

С утра, как и обещал Елисею, его вынесли на свежий воздух.

Я из трофейных сабель отобрал для Стеньки, более подходящую.

— Владей, — протянул ему, когда он появился у меня на подворье. Стенька дрожащими руками у меня ее принял, а после поклонился в пояс.

Дальше были тренировки и учебные поединки. Стеньку продолжил гонять Прокоп, а я направился в кузню.

Первым делом надо было сделать трубку стеклодува. Можно, конечно, обойтись и без нее, но лучше пусть будет.

Как я помнил, она была не совсем уж простым изделием, но что уж у нас получится, не знаю.

— Тарай, — окликнул я своего мастерового холопа, который разжигал горн в этот момент. Он тут же повернулся ко мне.

— Здравь будь, Андрей, — откликнулся холоп.

— И тебе здравствовать, — кивнул я. — Видел, я железа привез, хоть и плохонькое.

— А как же. Осмотрел его. Починить не выйдет, но перековать вполне, — кивнул он.

— Надобно, чтобы трубку сковал, но не толстую. В два с половиной локтя длины, но само внутреннее отверстие не сильно толстое, меньше мизинца. На одном из концов она должна иметь утолщение круглой формы. Справишься?

— Ну дык кто его знает, — протянул он с сомнением и пожал плечами.

— Ты уж постарайся, — заглянул я ему в глаза

Он со вздохом кивнул.

Наверняка гадости про меня подумал, что хренью я маюсь. Ничего пусть думает, главное, чтобы сделал.

Навряд ли трубка у меня выйдет правильная, не помню я всех нюансов, но начинать-то надо.

На следующий день объявился Микита. Он привёз мою долю с продажи коней. Как он меня заверил, в цене пришлось уступить и всей стоимости взять не удалось. В общей сложности вышло двадцать пять рублей и тридцать копеек. Солидные деньги.

Распрощавшись с Микитой, я ударился в тренировки, пока Тарай ковал трубку. Через два-три дня он продемонстрировал результат.

Тарай справился и, на мой взгляд, не плохо, хотя могло быть куда лучше. Трубка вышла кривоватая, длиной чуть больше метра, и весила не меньше трех килограмм. На ней были видны удары молота.

— Молодчина, Тарай, — похвалил его. — Вот теперь с вот этой стороны, — указал я на конец трубки где было утолщение,– отступи три ладони и сделай четыре дырки с каждой из сторон.

— Сделаю, — принял он трубку и тяжко вздохнул. Видимо, в его понимании я маюсь ерундой.

Надо будет все же с ним поговорить. Судя по всему, ему быть мастером-стеклодувом. Да и руки у Тарая из нужного места растут.

Афиньке я поручил найти толстую и крепкую кожу, затем сделать из нее рукавицы. А также — несколько фартуков и нарукавники, у моего мастера конечно было, но пусть будет запас.

Через два дня появился сияющий Агап.

— Андрей нашел я песок. Далече, но нашел. Вот, — он поставил передо мной целое ведро белоснежного песка.

— Чудесно. Сможешь еще пару ведер принести?

— Ну дык, — кивнул он. Теперь известно, где брать, а остальное — дело не сложное.

— Вот и хорошо, — кивнул я будущему поставщику стратегического ресурса.

Попрощавшись с Агапом, я захватил ведро и направился в кузницу, где Тарай вместе с сыном ковырялись с трубкой, делая в ней отверстия.

— Тарай, — окликнул его.

Когда он ко мне повернулся, я задал ему самый главный вопрос в его жизни:

— Вот скажи мне Тарай, ты хочешь быть свободным и богатым? — я улыбнулся как самый настоящий змей искуситель.

[1]Эконом — должностное лицо монастыря, в обязанности (послушание) которого входит управление монастырским хозяйством, обязанности эконома лежит заведование и надзор за хозяйственной и строительной частью монастыря. Особо печется о храмах, часовнях, как первых святынях монастыря. Забота эконома распространяется на братские корпуса, а также на все подсобные помещения.

[2] Отче — вполне допускается обращение к монаху подобным образом. «Батюшка» — это