— Так, мож, тебе буча[1] нужна, так вон в ведре, — и она указала на стоящее рядом ведро.

— Буча? — на моем лице явно отразилось непонимание, и Афинька поспешила пояснить.

— Настой с золы в воду добавляем при бучении.

Видимо, так щелок называют, а бучение стирка.

— Нет, — и я замотал головой. — Мне именно зола нужна, водой залить горячей, и чтобы отстоялась она дня два. Настоял я на своем, неизвестно сколько они золу замачивают и как.

— Так есть у меня, уже, почитай, третий день бочка стоит, возле стайки с животиной.

— Отлично, — я прям просиял. Три дня вполне приемлемый срок. — Тогда нужно еще котел какой.

— Чуть прохудившийся подойдет? Муженек мой его еще не поправил, — буркнула Афинька. — Сейчас, Андреюшка, принесу, — и мы вместе покинули баню.

Я пошел искать бочку с золой, а Афинька за котлом.

Найдя бочку, я быстро перелил в ближайшее ведро, щелок. К этому времени подоспела Афинька и принесла котел, который действительно прохудился возле самого края, но мне это совершенно не мешало.

В огороде по-быстрому соорудил костер и держатель для котла и, разместив котел над огнем, налил в нее щелок.

Оставалось только ждать, пока он выкипит и появится поташ, можно конечно и золу прогреть, но мне и этого хватит.

Пара часов, и я получил нужное, на дне образовался бело-бежевый и коричневый налет, это и был поташ.

Осталось только соскрести, но для этого пришлось ждать, пока котел и его содержимое остынут.

Поташ я соскреб в найденный туесок, сделанный из березовой коры.

К обеду следующего дня я проводил своих послужильцев, выделив на закупку тридцать семь рублей, на трех хороших меринов должно хватить, как и на лук. Коли останется, попросил Прокопа чего в подарок Марфе купить, все-таки она помогает в посадке и управлением моего поместья.

Тарай же наделал с пяток тигелей, и мы приступили к экспериментам. Чтобы не сыпать на глаз, я выбрал небольшую деревянную кружку и ей отмерял то, что добавлял к песку: соль, известь и поташ.

Сколько и чего я добавлял, выскребал ножом на доске, все-таки с пропорциями, чувствую, я намучаюсь.

В смесь я также добавил немного свинца, надеясь, что он понизит температуру плавки стекла, для этого же и соль добавил. А вот для чего надо было добавлять поташ и известь, я никак не смог вспомнить.

Тигельки Тарай сделал небольшие, грамм по триста полученной смеси входило.

В этот раз решили подольше держать в горне, и мне даже самому пришлось постоять у мехов, так как Нечая Марфа отправила в поля.

Стоять и качать меха было тяжко и непривычно, в том числе из-за температуры, которая шла от горна, вся моя одежда пропиталась потом.

— Доставай, — отдал я приказ Тараю.

Открыв горн, он длинными клещами подцепил тигель и вытащил его, поставив на наковальню.

В кузнице тут же стало еще жарче, так что и продохнуть было тяжко.

Я же аккуратно подошел к тиглю и заглянул в него, в нем плескалась будто желейная полупрозрачная масса зеленого цвета.

— Вроде получилось, — не очень уверенно произнес я, Тарай лишь пожал плечами, так как не знал, какого результата мы ждем.

— Бери тигель и пошли на улицу, — и Тарай вновь клещами подхватил раскаленный тигель, где я и приказал вылить его содержимое на землю.

Время от времени я тыкал железкой в получившуюся стекломассу, и минут через двадцать она застыла, но от нее по-прежнему шел жар.

— Может, водой остудить? — предложил Тарай, с интересом рассматривая полученное вещество.

— Думаю, не стоит. Вдруг треснет, — отказал я ему.

Аккуратно подцепив клещами полученный блинчик, мы его рассматривали.

— Красиво, — пораженно произнес Тарай.

Полученная масса напоминала лед, только зеленого оттенка и немного полупрозрачный. В нем виднелись пузырьки воздуха и какие-то прожилки.

— Красиво, — согласно кивнул я.

— А чего это такое? — продолжая завороженно рассматривать стекло.

— Стекло, — коротко ответил я, вот только Тараю это ничего не сказало, и он вопросительно на меня посмотрел.

Видимо, он не знал, чего это такое.

— Стекло, — вновь повторил я. — Видишь сам, чего вышло, из него многое можно делать, оконца небольшие, как из слюды. Зеркала вроде еще делают, посуду и всякое другое.

— Вот прям можно делать? — заинтригованный, с восхищением спросил он.

— Да, но много я не знаю. Из трубки, которую ты сделал, можно дуть, и будет получаться полое стекло. Так посуду делают, и кажется еще зеркала, металл раскаленный добавляют, медь или еще чего, — начал пояснять я.

— О как, — задумчиво произнес Тарай.

— А еще чего можно? — задал он еще вопрос.

— Украшения, наверно, но им форму надо придавать. А уж как ровное сделать, я не знаю, сам видел, горячее оно очень, работать с ним тяжело.

— Это да, а если на железо его положить, мож и ровным выйти, — задумчиво пробормотал он.

— Ага, выйдет, с одной стороны, и к железу пристанет, не отдерешь. Горячее же, — остудил я его пыл.

Сам же прикидывал, чего можно сделать из полученного, а главное как.

В общем, эксперименты продолжились, я менял пропорции, и мы выплавляли новую стеклянную массу.

Я заметил, что, если добавить меньше свинца, стекломасса получалась не такая яркая и не так играла на свету, да и больше времени требовалась, чтобы она спеклась. Полученное же можно было в любой момент переплавить. Чтобы не было пузырьков в процессе плавления стекла, надо было его помешивать, для этого Тарай изготовил железный дрын которым и мешали.

Я решил из полученного стекла делать бусины и вогнутые зеркала.

Для зеркал использовать расплавленное серебро, благо оно у меня было. Да и проданные зеркала, коли выйдут, враз отобьют вложения. Я уверен, несмотря на церковный запрет, Савка сможет их продать.

В итоге у нас получилось, не сразу и не просто, но вышло. Бусины делали достаточно легко и примитивно.

Полученную стекломассу мешали, а после вытягивали в длинную нитку и обрезали, кусочками, которые аккуратно подхватывали и тут же проделывали в них шилом дырку. Не всегда это выходило, иногда стекло прилипало к шилу, но с горем пополам мы справлялись.

После полученные бусы мы