Шрифт:
Закладка:
***
Конец июня выдался жарким. Высокая трава налилась тёмной зеленью, стала упругой, нахлёстывая кожу мокасин при каждом шаге. Прошла почти неделя, как Ашкий ушел из дома, отправившись на запад, за солнцем. Ушёл налегке, прихватив с собой лишь холщовую сумку: вода, трубка, «табак», да сушеная кукуруза. Всё, что нужно индейцу в поиске ответа. И еще «силки для снов» - особый амулет: ивовое кольцо в паутине тонких оленьих жил с птичьими перьями и каменными бусами, вплетёнными по спирали.
Ашкий ушёл не просто так. Он обходил пешком «места силы», засыпая каждой ночью на новом месте, под силками в изголовье. Мало ел, много пил, курил и спал. Был собран и терпелив, как опытный охотник. Легенда лакота стучала в висках тихим бубном, очищая суетную голову.
Один индейский шаман поднялся на гору, где у него было видение. К старому явилась древняя сущность, Учитель в обличии паука. Шаман задавал вопросы, паук одаривал ответами. Пока шла беседа, восемь щетинистых лап согнули старую иву в кольцо и принялись плести паутину вокруг птичьего пера. Хитин шелестел, а паук нашёптывал слова о том, что круг - это жизнь. Человек рождается, взрослеет, стареет, берёт на себя заботу о новых людях. Так замыкается круг. Шептал ещё о том, что к вершине горы ведёт множество троп. Что каждый выбирает свой путь. И что сопровождают человека на этом пути - страсти. Добрые - тянут вверх, злые - сталкивают вниз. Паутина - совершенный круг, на котором к центру закручивается невидимая спираль. В самом центре есть отверстие. Добрые мысли пройдут сквозь него. Злые же мысли увязнут в паутине, запутаются, как птица в силках.
С рассветом шестой ночи Ашкий, наконец, поймал то, что искал - ответ на свой вопрос. Телефон «сел» и теперь он спешил домой, позвонить брату.
- Я по поводу твоего «русского индейца», - шаман взвешивал каждое слово. - Завтра, между Скалистыми горами на западе и Великими равнинами на востоке, он встанет на тропу войны.
***
Чужие страсти утоляют. Болеутоляют даже... Игнат «заклепал края» ещё по пути в Шайенн - он не подставит «бригаду».
Латиносы не отпускали его «мотор», ехали позади - затылок ныл от липкого присмотра.
«Включу обиженку, а дальше - по ситуации.»
То, что его «взяли в оборот» и не отпустят, было ясно сразу.
«Войны не избежать, если только не лечь. Разумнее дождаться удобного момента и бить первым.»
От того-то и не сопротивлялся, делал, что от него требовали: передал товар, поставил машину и «загрустил». Чужие страсти утоляют...
«А Карлович прав!»
«Двое из ларца» сидели в баре и ухмылялись. Им по кайфу было наблюдать раздрай курьера. Успокаивало...
Театр - тяжёлый труд. Карта, как назло, «шла». Пришлось напрячь мозг и проиграть вопреки ситуации. Изображать бухого - задача попроще, но тоже свои нюансы: не «пересаливать лицом», шумно дышать носом и понемногу сливать бутылку в туалете, перебирая пути отхода.
Ночевал Индеец на кладбище. И не совсем даже «на кладбище» - американские погосты с их ландшафтным дизайном не предполагают скамеек и оград, уснуть негде. Выбравшись из окна барного туалета налегке (хорошая привычка держать при себе ксивы и кэш), беглец закемарил в кладбищенских кустах на окраине Шайенна...
В Денвер он добирался на попутках, хичхайкером. И первым делом, уже на месте, сменил прикид: вместо строгой горняцкой «гражданки» нарядился в нечто среднее между «стайлом» битника и шмотьём хиппана. Видок «доставлял». Обтеревшись толпой в убогой харчевне и проглотив еду, Игнат отправился на поиски. Для начала заглянул в торговый центр, где приобрёл дорожный велосипед, рабочий комбинезон с надписью «Муниципальная служба», инструментальный ящик, годный инструмент, брезентовый рюкзак и тёмные очки на пол-лица. Переодевшись и оседлав лайбу, Индеец покатил по Денверу к офису «кокаиновой ячейки».
Злачный квартал «вростал» в брусчатку старого города: хаотичное скопище модерновых двухэтажных домиков, служивших в былые времена барами, борделями и клубами. Земля на этом месте всегда стоила дорого, считалась ликвидным дефицитом и желанным кушем риелтора. Людей не наблюдалось. Редкие прохожие спешили прочь, пряча маслянистые глаза, а street cleaners (дворники) откровенно забивали на «весёлый пятачок» - ветер шелестел обрывками бумаги по углам.
«Гнилой райончик... Это и к лучшему - полиция дольше ехать будет».
Резиденция денверского «папы» процветала. За дубовыми окнами второго этажа виднелась золочёная лепнина рококо. Майбах на парковке и сонный охранник за стеклом довершали впечатление. Индеец объехал вокруг всего квартала, отмечая малейшие детали.
«Роскошная мамина Молдаванка. Лучшее место для «малины». Брандмауэр (глухая противопожарная стена) отделял особняк от прочих строений, нависая над тупиковым кирпичным ущельем, шириной в семь футов. Ажурные чугунные арки (чуть повыше человеческого роста) скрепляли кладку противоположных стен по всей длине «чёрной улицы».
«То, что доктор прописал!»
Бродивший по злачным задворкам человек в «муниципальном» комбинезоне и тёмных очках, фотографировал смартфоном всё подряд: чугунные арки, открытые люки умершей канализации, да и вообще странные вещи. Потом, отсчитав широкими шагами «сквозное» расстояние до соседней улицы, сел на велосипед и уехал.
- Вот эту складную стремянку, силовые струбцины, грунтовку порошковую (восемь банок), десять фунтов алюминиевой пудры, загуститель, двадцать квадратных футов стеклоткани, бутылку эпоксидной смолы, пять мотков армированного скотча, ту маленькую бухту многожильного провода, паяльный набор, дюбель-стяжки, перфоратор, тюбик суперклея, пластилин, десять батареек, одноразовые перчатки, большую коробку охотничьих спичек и... - Игнат замешкался, пробежав глазами по списку. - Чуть не забыл. Две упаковки опорных подшипников, тройка. Так... О! Вон-вон-вон... дюжину поздравительных открыток из плотного картона. И сложите всё в пакет.
Молодой индус улыбался, отщёлкивая клавишами кассовый чек - перед ним стоял первый вменяемый клиент за целое утро.
«Да ну на х*р!»
Первый план - замуравиться с поделками где-нибудь на лютой «заброшке» не выдержал критики. И вроде начало июля (тепло), но! Нужда в розетке (работа в потёмках, без
