Почему-то вспомнилось о русском и его пистолете. Тот самый ПМ «прилёг» в сейфе, и Папа высушил мозг, вращая ствол меж пальцев, но так и не понял, почему за рядовую железяку заплачено столько денег...

Адреналин...

«В слюне и слезе».

Индеец выглянул из-за угла, смакуя забытый вкус. Несколько камер пялились на парковку с одинокой машиной, и ни одного «глаза» в его сторону. Подкравшись ближе, человек в тёмных очках и комбезе чиркнул взрывпакетом и забросил его точно под днище «Майбаха».

Фугасный эффект от самодела вышел неожиданно сильным: бронированный «членовоз» даже немного подпрыгнул, выпустив по сторонам струйки сизого дыма. Все это успел увидеть выбежавший охранник, прежде чем получил арматуриной по шее. Ствол - из кобуры, тело - в каморку, взрывпакет - за дверь: бах!

Игнат нарочно стрелял мимо, чтобы никого не ранить и не разделить группу. Миновав поворот, он забежал в кирпичное ущелье и забился в бетонную «лёжку». Латиносы осмелели. Зная, что деваться «бомбисту» некуда, пошли плотной шеренгой, стреляя от бедра.

Как только шаги последнего отхрустели битым стеклом, Индеец нажал кнопку... Каленая шрапнель расклевала бритые затылки - добивать никого не пришлось.

«Двести восемь... Двести семь... Двести шесть...»

Обратный отсчёт Игнат зарядил ещё от «Майбаха», от взрыва под ним. По его прикидкам, полиция прибудет минут за пять. Вот он и считал про себя, исправно строгая секунды. Чугунная арка лопнула. Тридцатифунтовая «шутиха» «усадила» так, что пришлось трясти головой, продувая нос - не контузия, конечно, но уши заложило крепко. Из оброненного «La Eme» железа, «бомбист» подобрал только годное: китайский АК, да армейский кольт. Всё по делу. Оставался сейф, Папа-Хосе и «на съ*б».

«Семьдесят семь... Семьдесят шесть... Семьдесят пять...»

Наконец-то МЕ8372 лёг на дно рюкзака, придавленный восемью килограммами банковской бумаги. Именно столько хранилось в сейфе - почти восемьсот тысяч долларов. А дедушку Игнат «зажмурил». Одиночными из АК.

Даже в коллекторе слышался вой полицейских сирен. Игнат переоделся, приколол значок с пацификом на рюкзак и растворился во мраке трубы.

Четырьмя часами позже, одинокий хипарь с увесистым рюкзаком стоял на калифорнийской трассе, подняв большой палец...

Его подобрал грузовик - бескапотный «Фредлайнер».

- Я тоже когда-то хипповал, - Рэй «зацепился» глазом за пацифик. - Какие времена были! Mamas and papas, трава, любовь и счастье... Откуда ты?

- Я русский.

- В самом деле?! - рулевой «Фредлайнера» приподнял седые брови, глянув на пассажира с прищуром. - Тогда, где твой Калашников, товарищ? Почему без шапки?

- А где ваша М16? - Индеец указал пальцем на грудь Рэя.

На потертой джинсовой рубашке дальнобоя мерцала булавка «Ветеран Вьетнама». Штурмуя гору, грузовик утробно рыкнул и загудел «пониженной».

- Грёбаные политики, - серые зрачки кололи, - это они смешали все с дерьмом. Мы делали то, что должны.

- Тогда зачем стыдиться за других? - Игнат не спешил, - отвечаем только за себя.

- Философ?

Пассажир достал полупустую сигаретную пачку, порывшись в боковом кармане. В ней, замотанная в полиэтилен, хранилась медаль “За боевые заслуги». Рэй подобрел.

«Фредлайнер» миновал Брекенридж и упрямо пёр вперёд, раздвигая воздух тепловозной тягой. Кассетная магнитола баюкала дорогу колыбельной в стиле country-hard.

«Как, всё-таки, пронзительно-органично... Они созданы друг для друга: «Фредлайнер», путь и Lynyrd Skynyrd».

God and Guns... God and Guns

(Бог и оружие)

Keep us strong

(Делают нас сильными)

That’s what this country, lord.

(Это то, на чем эта страна, Боже)

Was founded on

(Была основана)

Well we might aswell give up and run,

(Мы можем сдаться и убежать)

If we let ‘em take our God and guns.

(Только если дадим им забрать у

нас Бога и оружие)

- Вот прав был старина Джонни..., - Рей устало глядел на дорогу, - сначала отожмут стволы, а после доберутся и до Бога.

- Так не отдавайте.

- Легко сказать... Не отдавайте. У них все деньги мира!

- Ну мы же не отдали...

- Но у них армия!

- И вы не отдадите.

Рея «вело». Почти тысяча миль - без сна... Он ошалело заморгал, затряс головой, плеснув из бутылки водою прямо в лицо.

Трафик уплотнился, все полосы дымили, впереди маячила стела «Welcome to California».

***

- Не он начинает первым войну, - Ашкий допил оставшиеся глотки, вытер губы и добавил, - но он ее заканчивает.

- Как пиво? - Нижони сидел рядом с братом на пороге хогана, - взял этот сорт на пробу.

Шаман утвердительно кивнул головой и принялся раскуривать кукурузную трубку.

- Мне всё равно, кто начал первым. В принципе, дальше не мой участок, пусть болит голова у «федералов». Они возьмутся за «кислое» дело, наставят себе шишек, и, за отсутствием результата, станут искать виноватых. И найдут - наш отдел и меня, в частности. Это же я не подготовил для них ориентировку... Ни имени, ни фотографии, ничего…, - Нижони вздохнул, - знаю только, что это русский, в этом нет сомнений. Почерк... Бомба из бытовой химии, ловушки из мусора... А после - только трупы и пустой сейф. Прямо какой-то злой скаут.

- Он не злой, - трубка шипела дымком, вынуждая щуриться шаманские глаза.

- Не злой?! Серьёзно?! Сам пришёл к «La Eme», забрал кэш, умертвил верхушку банды и не злой?! Тогда что будет, если сюда пожалуют злые русские?! По-настоящему злые!

- А они уже здесь.

- Кто?

- Злые русские.

- Тогда меня точно уволят! - Нижони закашлялся, потом вскочил, хватая ртом воздух. - Что за бред?! Почему я тебя слушаю?! Может ты мне в пиво чего плеснул?!

Шаман молчал. Курил и молчал. Его собеседник “паровал» - казалось, ещё немного и тот взорвётся. В итоге, брендовый братец не выдержал и стал наматывать круги вокруг хогана, словно старый локомотив с испорченным клапаном. Потом угомонился, устал и плюхнулся на ступеньку порога рядом с Ашкием.

- Что за злые русские? - просипел он, медленно выдыхая.

- Это те, кого выкормили и пестуют наши звездно-полосатые «избранные». Самоуверенные правители возомнили себя вседержителями. Возомнили, что могут купить всё и всех, что нет никаких границ. Что никто ничего не замечает и все увлечены только собой. Что есть только игра, правила которой придумали сами избранцы. Так ведут себя глупые дети у витрины кондитерской. Глупые, потому что глаза у них больше, чем желудок. Потому