— Можешь не продолжать.

Она поднялась. Я удержал ее.

— Куда ты?

— Хочу собрать вещи.

Я заставил ее сесть.

— Да нет же, Клер. Прошу тебя, не устраивай сцен. Постарайся, наконец, понять. У меня и в мыслях не было тебя выгонять… Просто лучше тебе побыть в гостинице до… до нашего отъезда. Во-первых, здесь тебя в любую минуту могут увидеть. Во-вторых, я не могу делать что хочу. Меня приглашают направо и налево. Вот и сегодня вечером мне придется встретиться с молодым автором, который только что приехал из Стамбула… Отказаться я не мог. Ведь всем известно, что я холост и могу располагать своим временем. Чем, по-твоему, я бы объяснил свой отказ? Если я перестану выходить, это покажется странным. Тут же станут поговаривать, что я живу с любовницей, а этого-то я и хочу избежать…

Клер устремила на меня свой ясный, лучистый взгляд, в котором я ни разу не замечал ни малейшего проблеска иронии.

— Если я переберусь в гостиницу…

Я перебил ее:

— Я буду навещать тебя, ясное дело. Как только освобожусь, тут же позвоню. Раз, кроме меня, никто не будет знать, где ты живешь, ты сможешь спокойно отвечать на звонки.

У меня такой груз свалился с плеч, что я говорил совершенно искренне. Мы принялись всерьез обсуждать планы переселения за границу. Я мог бы получить место преподавателя только где-нибудь на Востоке: в Турции, Индии, возможно, в Японии… увлекшись, я изобретал для себя разные занятия. Я сочинял на ходу истории какого-то другого Брюлена, наслаждавшегося взаимной любовью где-нибудь в краю тихих зорь, а сам тем временем исподтишка поглядывал на часы.

— Знаешь, — сказал я, — нам следует поторопиться, если ты хочешь найти свободный номер. Сейчас столько понаехало иностранных туристов…

Клер собрала вещи. Пока она стояла спиной ко мне, я захватил с собой ключ от виллы в Нейи.

— Только не очень далеко отсюда, — попросила она. — Мне кажется, я тебя потеряю, если мы будем жить далеко друг от друга.

Она прильнула ко мне, обняла меня с каким-то отчаянием.

— Пьер, — прошептала она, — ты правда так думаешь, как говорил мне сейчас?

— А как же иначе? Похоже, у меня нет выбора.

Я поднял чемоданы. Окинув прощальным взором мою квартиру, она вышла за мной следом. У меня была на примете очень удобная гостиница на авеню де Мен. Клер сняла там под моей фамилией номер, и мы расстались.

— Позвонишь мне? — спросила она с мольбой в голосе.

— Непременно!

Уф! Я был свободен. И обошлось без особых потерь. А теперь — к Ману. Было еще слишком рано, но я могу пройти часть пути пешком, не торопясь. О еде я и думать не мог. Для этого я был слишком взволнован. В кармане у меня лежал ключ от боковой калитки. Конечно, Ману никогда уже ко мне не вернется. И все же проблеск немыслимой надежды озарил мое сердце. Когда мы окажемся с ней лицом к лицу… Кто знает, может, не все еще кончено. Чем ближе я подходил к ее дому, тем больше меня охватывала паника. Я зашел в бар и выпил неразбавленного виски. Еще не стемнело. Стояла теплая погода. Через час все будет кончено. Мне останется только уехать с Клер за границу. А потом… Ну а потом каждый день будет как две капли воды похож на предыдущий, и так до самой смерти. Клер несла в себе счастье, как заразу. Это было женское, невыносимо мирное счастье… Я стану умолять Ману. Буду унижаться, если потребуется. Или, наоборот, буду жестким, безжалостным. Но никогда я не соглашусь ее потерять.

Было десять, когда я подошел к дому. Света нигде не видно. Вилла казалась безлюдной, заброшенной. Я решил подождать еще немного и, не торопясь, обошел окрестности. Когда я вернулся, все оставалось по-прежнему. Ни малейшего следа человеческого присутствия. Если кто-нибудь заметит, что я слоняюсь возле этих богатых особняков, это может вызвать подозрения. Уж лучше войти и подождать Ману внутри. Я вставил ключ в замочную скважину. Калитка отворилась. Я оказался в саду. И сразу же узнал обсаженную буксом аллею, по которой убежал отсюда в тот последний вечер. Осторожно ступая, я пошел по ней. Вошел в кухню, стараясь в темноте ощупью найти дорогу и ничего не опрокинуть… А что, если Жаллю уже здесь?.. При этой мысли я застыл на месте, точно парализованный, и затаил дыхание. Вдруг он уже вернулся? На самолете можно добраться за один день. Я проник в его дом, словно грабитель. Заблудившись в темноте, я выставил вперед руки и хотел уже было повернуть обратно. Мне не было страшно, только стыдно. Я собирался совершить что-то низкое. А если вдруг вспыхнет свет, что я тогда скажу? Я прислушивался изо всех сил, чувствуя, как давит на меня тишина этого необитаемого дома. Сделал шаг, другой… Нет, никогда еще не случалось мне оказываться в столь двусмысленной ситуации… Так же нерешительно я пересек кухню и наконец отважился заглянуть в прихожую. Попытался было сообразить, где дверь, но ничего не вышло. Тогда я пошарил руками по стене в поисках выхода. Даже если Жаллю здесь, он спит на втором этаже. Ничего не случится, если я на минутку включу свет. Я наткнулся на что-то круглое, оказавшееся дверной ручкой. Повернул ее и открыл дверь, которая, к счастью, не заскрипела. Еще одна бесконечная минута ушла на поиски выключателя. Я нажал на него, как на спусковой крючок. Загорелась люстра. Я стоял в дверях гостиной. Чехлы был сняты. Значит, я не ошибся. Ману приходила сюда, чтобы привести дом в порядок перед приездом Жаллю. Она ждала его. Они действовали заодно…

Свет люстры вырывал из темноты прихожей длинный прямоугольник. Лестница в глубине тонула в полумраке. Но теперь я вполне сориентировался. Внезапная вспышка гнева вернула мне присутствие духа. Я погасил свет и, держась за перила, стал подниматься по лестнице. Я чувствовал себя все более уверенно, так как у меня крепло ощущение, что я ошибся и Жаллю здесь нет. Если бы он вернулся, я бы увидел внизу его вещи, заметил бы тот беспорядок, который сразу выдает человеческое присутствие. В темноте я смутно различал двери: они были закрыты. Было так тихо, что я непременно услышал бы даже сонное дыхание. Совсем осмелев, я приоткрыл дверь в спальню Жаллю. Никого не было, но, как и в гостиной, чехлы были сняты. Я вошел в спальню Ману и присел на кровать.