у мамы волосы были более густые и красивые. Но мне все же приятно осознавать, что я на нее похожа. — на минуту замолкаю. — Оттого меня никогда коротко не стригли. Ни разу, представляешь?

— Вообще ни разу?

— Нет.

— Ого. Мне сложно тебя понять. Когда я был маленьким, мама отчего-то любила постричь меня налысо. Она проделывала это каждый год утром одного и того же дня.

— И что за день такой необычный?

— День моего рождения.

Кажется, мои глаза распахиваются слишком широко, и я не успеваю сдержать бестактное проявление удивления. Однако Андрей, хитро наблюдая за мной, запрокидывает голову назад и начинает громко смеяться.

— Я заметил по твоим глазам, что ты подумала о моей матери что-то не то… Но она нормальная, правда. Без отклонений. У меня даже справка на этот счет имеется. Если захочешь взглянуть, я принесу.

— Андрей, прекрати. — пихаю его в бок, стараясь подавить собственный неуместный смех. — Ты говоришь ужасные вещи. Не шути так. Я ничего такого не подумала.

— Да-да, конечно, не подумала. А вот я, как стал чуть старше, начал думать и активно сопротивляться. И лет с одиннадцати она перестала превращать меня в преждевременно облысевшего паладина. Правда, для этого пришлось твердо высказаться по поводу своей позиции и для наглядности убежать из дома.

— Ах, бедная Ангелина Денисовна. — охаю я.

— Ах, бедные мои безвозвратно почившие волосы. — нарочито расстроено выдыхает Андрей. — Кто знает, если бы Ангелина Денисовна так не бесчинствовала с моей шевелюрой, может, я мог бы потягаться сейчас с тобой в части длины.

Сознание тут же подбрасывает мне картинку Андрея с длинными до попы волосами, и я уже просто не способна сдержать хохот, рвущийся из горла.

— Тебе бы очень пошло. — хватаясь за живот, говорю ему. — Все парни бы завидовали. А девочки смотрели с восхищением.

— Не сомневаюсь. — снова вздыхает он, а потом поднимает глаза к звездам, сияющим на темном небе и тихо произносит, — Я только однажды спросил ее, почему она так поступала. Ни вшей, ни каких-то других причин для столь кардинальных мер я не находил. Но она только пожала плечами. Сказала, что вроде бы всех мальчиков стригут, вот и она стригла как могла…Только…

— Что? — очень тихо, боясь спугнуть дальнейшее откровение, спрашиваю я.

— Я помню, как в детстве, уже после того, как она в очередной раз избавила меня от волос и отправила на кухню завтракать, я ее не послушался. То есть, сначала я, и правда, потопал на кухню, но потом зачем-то вернулся. Дверь, которую я сам же до этого не закрыл, все так же оставалась приоткрытой и сквозь небольшую щель я увидел, как мама собирает по полу волосы и горько плачет. Слезы крупными гроздьями выкатывались из ее глаза, а она с непонятной для меня нежностью прижимала поднятые с пола пряди к груди. Я тогда ужасно испугался. Подумал, что чем-то расстроил ее. Кинулся к маме. Она сначала вздрогнула от неожиданности, а потом крепко обняла, и сквозь всхлипывания то и дело просила прощения. Тогда я подумал, что потеря моих волос давалась ей тяжелее, чем мне. — он едва заметно трясет головой, словно оттряхивается от охвативших его воспоминаний и следующее предложение произносит уже куда с большей иронией, — Однако, несмотря на сожаления, отказываться от своего странного хобби она не спешила.

— Я рада, что, когда мы встретились, ты не был лысым. — звучать серьезно получается довольно плохо, но я пытаюсь.

— Как ты жестока, принцесса. То есть, хочешь сказать, подсядь я к тебе в тот день гладеньким, как попка младенца, ты бы не посмотрела на меня?

Крепко сжимая губы, трясу головой.

— Я тебе не верю.

— Я бы попросила того парня, который сидел рядом, ни в коем случае не отсаживаться от меня, а пересесть ближе, чтобы ты точно ко мне не подсел.

Чувствую, как на моей талии смыкается стальная хватка. В серо-голубых глазах искрит лукавый огонь. Кровь мчит по моим венам вместе с буйством адреналина. Хочется встать и убежать. Но убежать лишь для того, чтобы в следующую секунду быть пойманной им. Самым прекрасным хищником с самыми прекрасными волосами. Но даже будь он полностью лысым я бы все равно считала, что лучше него нет никого на свете.

— Ты нарываешься на наказание, принцесса. — глухим голосом озвучивает мой приговор.

— Могу я его как-то избежать? — облизывая пересохшие губы, спрашиваю я.

Взгляд Андрея темнеет.

— Есть пару способов. — говорит он за миг до того, как мы сливаемся в диком поцелуе.

Глава 31

Мне нравилось то, что происходило между нами. Каждый миг был подобен вспышке блаженства. Дни дарили крылья, и я наивно, беспечно парила, не представляя, что падать вниз окажется невыносимо больно.

Рядом с ним я была счастлива. Безусловно. Неоспоримо. Полностью.

Счастлива, как никогда прежде.

До знакомства с Андреем я и представить себе не могла, что можно испытывать подобную эйфорию. Что можно безудержно радоваться новому утру. А все потому, что вскоре предстояла встреча с ним.

Я обожала сидеть на его коленях. Вдыхать запах мужества и брызг океана. И слышать, как напротив моего бьется его сердце.

Я любила его смех, его острый ум, храбрость, чувство юмора, то как он ловил кадры, сделав рамку из пальцев, а затем показывал их мне. Чаще всего он ловил таким способом меня и нарочито строго велел: «Замри». А потом доставал свою древнюю портативную камеру и принимался снимать.

В начале наших отношений я смущалась и пыталась убежать, но потом, постепенно, мне самой начал нравиться процесс. Задорный огонек горел в глазах Зимнего. Он шаг за шагом раскрепощал меня, открывал те стороны, о которых я сама не ведала. И, приняв бремя актрисы, напускала на себя томный вид и отчаянно позировала.

Он улыбался, широко и искренне, подбадривал словами, жестами, аплодисментами. Никогда не уставал повторять, что я прекрасна.

И, если задуматься, рядом с Андреем моя самооценка выросла. Правда, я не сразу это осознала.

Мне нравилась его честность, прямолинейность, открытость, и я была всем сердцем уверена, что Зимний принц относится к той категории людей, которые никогда не совершат подлость.

Никогда.

Но должно быть «никогда» отчаянно захотело преподать мне урок.

За короткий срок Андрей стал неотъемлемой частью моей жизни, и я