девушки, и снова душа воспарила в небо. Язык может обмануть, глаза нет. Улыбка в глазах Стефании читалась, но понимающая, тёплая.

– Что такое кюар-ключ? – спросил Дорогомил Шелонский рокочущим басом.

Иннокентий хотел было вытащить из кармашка пластиковую карточку с рисунком кюар-перехода, но услышал тихий возглас Стефании: «Не торопись!» – и передумал.

– Это настоящий алгоритм из двух тысяч пикселей, который я создал и запомнил. Он увеличивает количество связей в мозгу человека (биолог вскинул кустистые брови), что даёт ему возможность тоннельного просачивания сквозь мембрану перехода.

– Так это формула? – разочарованно протянул Шелонский.

– В какой-то мере да.

– Её можно воспроизвести на материальном носителе?

Иннокентий взглядом сообщил Стефании, не сводящей с него глаз, что он помнит её предупреждение.

– Конечно, иначе как бы я менял варианты кода? Но процесс это непростой и требует времени.

Тойон Наташкин посмотрел на Штопора с сомнением, покривил губы.

– Как же вы тренировались запоминать кюар-ключ, не имея аналога, уважаемый?

– Он рисовал, – флегматично ответил Шалва, что, в общем-то, не было чистым враньём.

– Я покажу, – пообещал Иннокентий. – Позже.

– Вы носите его в памяти? – поинтересовался Шелонский.

– Совершенно верно. Это своего рода фракар, как у товарища Мерлина из романа Толкина «Хроники Амбера». Не читали?

– Читать в наши времена?

– То есть у вас нет литературы?

– Почему, есть…

– В общем, это дополнительный орган информационного обеспечения.

– Ваши биотехнологии…

– Дошли до выращивания любых дополнительных биогаджетов и усовершенствований.

– Каких, если не секрет? – не снижал напора биолог.

Стефания засмеялась:

– Это допрос, товарищи универсалисты? Или пресс-конференция?

Сидевшие обменялись взглядами, в которых смешались любопытство и смущение. Но не у всех.

– Если хотите – да, допрос, – проговорила белокурая псиконтрразведчица неожиданно мужским баритоном. Иннокентий даже мимолётно подумал, не трансвестит ли перед ним.

– Идёт война, – продолжала Бек-Трусова, откинув со лба прядь волос. – К нам то и дело проникают зомбированные шпионы, используются даже дети. А вы внезапно появляетесь на загаженной территории. Естественно, у нас возникают вопросы, и не все они будут нравиться.

– Мы не зомбированные и не дети, – издал смешок Шалва.

– Не обижайтесь, – сказал Григор Веров. – Обстановка напряжённая, в нашей реальности Китай не друг агломерациям России, Хабаровская даже подверглась нападению, так что мы вынуждены реагировать на все попытки диверсий и проникновений на наши территории. У всех есть вопросы, давайте задавать их по очереди. Доктор?

– Меня особо интересуют все эти… дополнения, – сказал Шелонский. – Насколько широко они используются в ваших реальностях.

– Довольно широко, но мы не киборги, – ответила Стефания. – У вас должно быть больше, если учесть мнение вашего коллеги Леонтия о зависимости интеллектуального развития цивилизации от времени. Ведь вы на двенадцать лет старше нас?

– Я не это имел в виду, – запротестовал физик.

– А я это, поскольку товарищ доктор волнуется, киборги мы или нет.

– Простите, если мои слова обидели вас, – церемонно опустил голову Шелонский. – Ещё один любопытный аспект – контакты линии Лобовых. Может это быть случайным явлением или нет?

– Сами удивляемся, – признался Иннокентий. – Хотя, с другой стороны, родовая линия Лобовых легко прослеживается в цепочке реалов как результат их ветвления из-за военных действий. Мы просто сидим в одном кусте.

– Хорошо бы побеседовать на эту тему отдельно. Вас бы просканировать…

– Побеседуем. А просканировать – увольте, на это нет времени.

– Для вас это больная тема? – осведомилась эксперт в области айти-технологий Сабина Долгонец. – Вы нормал и поэтому не любите искусственников?

– У нас они называются иначе – эскомберы, но лично я отношусь к ним спокойно. Да и не слышал, чтобы случались конфликты с эскомберами. Другое дело большие ИИ-системы.

– А с ними что?

– И это тема отдельного разговора, – с улыбкой ответил Иннокентий. – На протяжении сотни реалов искусственные интеллекты показали себя как прекрасные помощники человека, но…

Стефания кашлянула, предупреждая, чтобы он не наговорил лишнего, и аналитик изменил концовку речи:

– Но не везде их деятельность одобряется социумом.

– Почему?

– Давайте действительно поговорим на эту тему в другой раз, – мягко сказал Гладышев.

Сабина нахмурилась, но перевела разговор в иную плоскость, проявив интерес к словам докладчика.

– А какова система управления у вас?

– Думаю, вряд ли она отлична от вашей. Существует политическое руководство, финансово-экономический блок, производство… или вы имеете в виду интеллектуально-машинную структуру?

– Вы правильно меня поняли.

– Считается, что государством и агломерациями управляют президент и парламент.

– Считается?

Иннокентий понял, что углубляться в дебри социальных отношений не стоит.

– Я оговорился. Наш президент опирается на кластер советников и экспертов, которые, в свою очередь, используют во благо машинный интеллект. Кстати, у вас ведь тоже такая вертикаль власти?

– У нас нет президента и парламента, Россией как Федерацией управляет ЦАРД – Русский Царский Дом.

– В народе его зовут Царь, – усмехнулся Гладышев.

Сабина недовольно посмотрела на физика.

– Это нечто вроде родового общинного образования, заменившего двенадцать лет назад во время гражданской Смуты Имперский президентский Совет.

– У вас была… Смута?

– Восстание ЧВК «Чайковский».

– Обалдеть! – вытаращил глаза Шалва. – И у вас существуют ЧВК?!

Стефания покачала головой, и лейтенант смутился.

– Извините…

– Разумеется, частные компании существуют, как гражданские, так и военные. Но такая структура нуждается в информационной базе, – продолжила Сабина, – которую ей и предоставляет «ИИмперия» – искусственный интеллект со своими филиалами в агломерациях.

– У вас есть «ИИмперия»?!

– Вы плохо слышите?

Шалва порозовел, шевеля губами, но становиться в позу обиженного ребёнка не стал.

– Прошу прощения, уважаемые, – пришёл ему на помощь Иннокентий, – просто удивительно, как всё совпадает! У нас примерно то же самое. Разве что нет общерусского Совета, но президент есть, мощный ИИ тоже и с тем же именем «ИИмперия». Но военные действия ведёт другая машинная система – «Баталер».

Стефания снова кашлянула, и Иннокентий успокоил её взглядом.

– А у вас кто командует парадом?

– Парадом? – не поняла айти-эксперт.

– Я имею в виду оборону и фронт.

– Наверху кос-маршал, командующий космическими оборонными интерфейсами, как оператор единой боевой ИИ-системы «Фронтир».

Иннокентий с любопытством посмотрел на заёрзавшего Верова.

– Я первый оператор «Фронтира», – сказал тот сухо. – И кроме того, гейм-адъютант маршала Рос-Окоёмова.

Шалва прыснул при слове «гейм-адъютант», сконфузился, и Иннокентий понял, о чём подумал лейтенант Тараса Лобова.

– Что значит гейм? При чём тут игра?

– «Фронтир» использует в своей работе теорию игр, – ещё суше ответил Веров.

– Понятно, – кивнул Иннокентий, хотя у него появилась масса вопросов в связи с признанием оператора «Фронтира».

– Этот ваш… «Фронтир», – проговорила Стефания, – знает о нашей встрече?

– Не только знает, но и присутствует, – сказала Сабина как о чём-то само собой разумеющемся. – Расскажите, какова сейчас обстановка в вашей реальности?

– Воюем третий год, – опередила аналитика Стефания. – Взяли Киев, но президент успел эвакуироваться во Львов, в Карпаты