остановиться у нас, безопасней. Отказались. Привыкли, все отработано, а провод завтра доставят. Ночью, когда мы готовились ко сну, из-за села, где остановились связисты, послышалась стрельба. Собираем команду к ним на выручку. С улицы заходит сержант Нургалиев:

— Ну, тут теперь у всех полные штаны!

— Да нет, мы ничего. А с чего бы?

Дело ясное и никакой паники. Бежим вдоль села. Ночь темная, а впереди слышно кто-то бежит, шлепает босыми ногами. «Стой! Стой, стрелять будем!» В ответ только шлепанье босыми ногами. Помкомвзвод дает на звук автоматную очередь. Что-то вроде как взвизгнуло. Наскоро шарим ощупью по кювету, ничего не находим, бежим дальше. У связистов действительно была тревога, которую поднял их старшина. Ему понадобилось отойти в сторонку от лагеря. Он заметил подползавших лазутчиков и поднял стрельбу. Утром на траве были найдены следы крови, кого-то задело. А в кювете был найден убитый крупный черный пес, убегавший от нас «босиком».

После снятия нас с комендантского наряда мы опять в своей роте, а я в своем родном взводе. В какой-то момент роту возили или перевозили на какой-то барже непонятно зачем и куда. На палубе прилег на соломенный мат вздремнуть и тут же вскочил от укусов бесчисленных блох. Скидываю гимнастерку, брюки, трясу. Китаец-лоцман смеется. Там этих блох и на земле полно. Недаром японцы именно с блохами проводили свои опыты по распространению чумы и другой заразы. В этой поездке оказалось, что и от нашего ротного можно получить пользу. На пристани в Сансине он разнюхал склад и через своих знакомых и друзей из армейских интендантов одел роту в новые шинели. Шинели были пошиты по нашему образцу из канадского сукна красивого стального цвета. Наша рота выделялась блеском шинелей во всем полку. Ни у кого больше таких не было. Некоторое время полк простоял в Сансине в полном составе. В Сансине были захоронены наши воины, погибшие на подступах к городу и в ближайшей округе. На открытие мемориального обелиска в почетный караул выделили взвод из нашей роты. Шинели! При отдаче салюта у стоявшего передо мной в первой шеренге сержанта Своровского (1912 г.р.) холостой патрон при досылке в патронник встал торчком и заклинился шляпкой в затворной коробке. Мы стреляем по команде залпом, а Своровский ковыряет пальцем заклинение и тихо матерится, а я с усилием сдерживаю смех. Отстрелялись. «Напра-во! На пле-чо! Шагом марш!» И всю дорогу Своровский ковыряется пальцем в затворной коробке и матерится, а я не могу перестать смеяться. Виной всему был патрон. По требованию заказчика Мосин был вынужден приспособить свою винтовку под патрон для винтовки Бердана, у которого шляпка выступает за края гильзы. Эта особенность патрона создавала серьезные проблемы нашим конструкторам автоматического оружия.

В октябре полк в полном сборе двинулся походным порядком с задачей выйти на свою территорию, но очень скоро был остановлен. По слухам, это было вызвано участившимися случаями нападений на наши комендатуры и некоторые воинские подразделения. Полк перешел на казарменное положение с местом базирования в г. Фуцзинь. Скучное казарменное существование перебивалось назначением в комендантский патруль. С автоматами и красными повязками на рукаве мы парами важно шествовали по улицам, одним появлением предупреждая возможное нарушение порядка. В случае чего китаец мог закричать: «Сулимба!» — комендатура. То же, что наше — милиция! В то время солдатам платили неплохие, по нашим меркам, деньги оккупационными марками. По договору с Чан Кай Ши наше государство напечатало договорное количество этих денег (а, может, и не договорное?) в счет оплаты расходов по освобождению от японской оккупации. Эти бумажки китайское правительство должно было впоследствии выкупить у населения. Как оно выкупило их в связи с начавшейся гражданской войной неизвестно, но китайцы брали эти деньги охотно. Мы могли свободно зайти в ресторанчик-чайхану и употребить там не только пельмени, но и коньяк, и виски, конечно, не настоящие. Однажды мы с Володей Дегтяревым (ему я передал свой ручной пулемет после назначения меня командиром отделения) обедали в такой чайхане с кабинетиками по сторонам коридора. В кабинете напротив оказалась пирующая китайская свадьба. Оттуда к нам зашел подвыпивший, как он отрекомендовался, сватка и пригласил нас к себе. Освободили место и стали угощать ханжой из фарфоровых чашечек чуть более наперстка. Возмущаюсь:

— Ты что же, сватка, а не знаешь.

— А! Моя все понимай!

И нам подают пиалы немалого размера. Мы встали, провозгласили словами и жестами здравницу и почтение молодым и выпили по одой, а потом и по второй. Надо было видеть, с каким ужасом смотрели на нас сидящие напротив китаяночки. Поблагодарив честную компанию за прием и ласку и поздравив жениха и невесту третьей, мы на твердых ногах пошли продолжать патрульную службу.

Через некоторое время 1-й взвод нашей роты, куда я опять был прикомандирован из своего 3-го взвода, был направлен в пригородную деревеньку в качестве сторожевого охранения. Откуда-то поступила информация о хунхузах в одном довольно удаленном селении. По своей инициативе или по приказу свыше мы организовали туда экспедицию небольшим отрядом от взвода. Никаких хунхузов мы там не нашли, а нашли бывшего офицера бывшей армии Маньчжоу-Го. В той же фанзе мы увидели сидящих на кане двух молоденьких китаянок необыкновенной красоты. Офицера мы взяли в плен, а китаянки мгновенно были спрятаны с наших глаз. В соседней фанзе Брагин полез на сеновал и достал оттуда винтовку. Китайца немного потрясли и оставили за неимением серьезных улик. По возвращении за ужином мы предложили продрогшему в легком летнем обмундировании пленному выпить с нами по чарке. Он благодарил, но попросил содержимое его чарки подогреть. Спать уложили его рядом с собой на кане без всякой охраны.

На другой день пленный был сдан в городе в комендатуру. При комендатуре оказался старый знакомый Володя. Так мы звали молодого китайца, который каким-то образом вращался в полку и дивизии еще на нашей территории до начала военных действий, и воспринимали как хорошего друга-китайца вроде юродивого. Оказывается, Володя под прикрытием нашей комендатуры формирует некий отряд и нашего пленного сразу взял к себе. Я даже заметил, что к нему поступает всякое оружие, в то время только японское, какая-то пушченка и т.п. Это потом стало понятно, как много сделала наша страна для победы народно-революционной армии Мао Цзе Дуна в гражданской войне в Китае. Задержка