не закончится, а значит, все бессмысленно. Какая разница, что происходит сейчас, если «потом» уже не будет? Таня словно перестала существовать, растворилась в сумерках со своими мыслями, жалким прошлым и сомнительным будущим, покинула мир людей и их страстей. И это было такое приятное, такое опасное чувство.

— А у нас проблема: вино закончилось, — пробормотал Кай, и Таня вынырнула из мыслей. — Сгоняю в магазин на станции, если он еще открыт. А ты приготовь что-нибудь. Надо подкрепиться, сегодня я не планирую спать.

— Ладно…

Таня, завернувшись в плед, видела в окно удаляющуюся фигуру Кая на фоне леса. Это было невероятно красиво. Свет медленно угасал, наползая на заснеженные одинокие домишки. Она взяла карандаш и стала рисовать лицо Кая. Потом поставила набросок на тумбочку и посмотрела прямо в глаза любимого. В голове почему-то настойчиво крутилась мысль, не находившая своей полочки в голове. Но ее тут же сменила другая, более актуальная:

«Интересно, он часто привозит сюда девушек?»

Слегка стыдясь, Таня все-таки осмотрела тумбочку, что стояла возле кровати. Там не нашлось ничего интересного: влажные салфетки, сигареты, старые газеты. А потом едва ли не с благоговением она взяла из шкафа «его» книгу. Жаль, «Преступление и наказание» не располагало к романтическим мыслям, и девушка поставила томик обратно.

Следовало не витать в облаках, а подумать о хлебе насущном, и Таня босиком прошлепала на кухню. Осмотрев содержимое холодильника, она пришла к выводу, что не хватает картошки. Тогда взгляд Тани обратился к подполу. Правда, пришлось повозиться с кольцом, чтобы дверца в полу, квакнув, подалась.

Картошка нашлась сразу, но выглядела так, словно пролежала там, в подполе, годы. Таня светила себе под ноги телефоном, искала приличные клубни. Их и так было мало, да еще один закатился за ящик. Сдвинув его, девушка наткнулась на какой-то прямоугольный предмет. Склонившись ниже, она поняла, что это пахнущий плесенью старинный портфель. Рыжий, с ржавым замком. Таню сразу же смутила тяжесть: внутри то-то было. Кое-как справившись с замком, Таня обнаружила в портфеле старинного вида Псалтырь с отсыревшими страницами.

Руки дрожали, мысли рассыпались горохом. Сверху жалобно скрипнула входная дверь, и вдруг свет погас. Слышно было, как постанывает деревянный пол.

«Шаги… Боже, это Кай, он вернулся… А если он поймет, что я там нашла? Господи, помоги мне выбраться отсюда живой и невредимой… Или Кай не знает, что хранится в его подполе? Конечно, не знает. Он ни при чем. Сейчас все выяснится, я зря паникую…»

Сверху снова заскрипело — и тишина. Таня, устав бояться, быстро наощупь полезла вверх. Задержавшись на верхней ступеньке, она поняла, что комнате совсем темно. Если бы не окно, Таня бы совсем ничего не увидела. На улице, в отблеске уличного фонаря, шло низвержение снега с неба.

— Кай? — выдохнула она и вдруг увидела в отражении оконного стекла чей-то неподвижный взгляд. Таня вскрикнула и отшатнулась, едва не упала, споткнувшись о дверцу подпола. Но портфель из руки не выпустила, продолжала крепко сжимать пальцами потрескавшуюся ручку.

«Как же я раньше не поняла, чьи это глаза… Как же не узнала…»

Мысль, так долго блуждавшая в ее голове, наконец, улеглась на свое место. Нашла свою заветную полочку.

В темноте полыхнул росчерк спички. Теперь в стекле она видела полноценное отражение зеркала. Возле него стоял Кай со свечой, отряхиваясь от снега.

— Ты чего там лазишь? Я подумал, тебя нет…

— Что со светом?

Со светом? — равнодушно переспросил Кай. — Перебои с электричеством, это же глушь, тут такое частенько бывает. Хорошо, что я держу запас свечей. Кстати, надо подкинуть дровишек в камин. Я весь промок.

Таня так и стояла с портфелем в руках. И тут только Кай обратил внимание на то, что она достала из подпола. Улыбка медленно сползла с его лица, а глаза внимательно ощупали Танино лицо. Ледяной взгляд, колючий. Девушка невольно поежилась.

— Откуда у тебя это?

— Нашла возле картошки. Как портфель оказался тут? Ты знаешь, чей он?

— А ты точно хочешь услышать ответ? — насмешливо поинтересовался Кай, но Таня как будто не слышала его.

— Ничего не понимаю, — пробормотала она, беспомощно оглядываясь. — Когда священника убили, мне было тринадцать. Ты старше меня на семь лет… Нина Петровна — твоя мать?

— Я должен был это предвидеть, твоя фотографическая память…

Кай сделал шаг в ее сторону, но Таня вскинула левую руку:

— Стой, не приближайся! И…и… это тебя любила Элька! Это к тебе она приходила тогда, вечером. Но зачем ты…

Таню не покидало ощущение нереальности происходящего, а слезы сами по себе стекали по лицу.

— Ладно. Вечер перестает быть томным, — хохотнул Кай, достал сигареты и прикурил от свечи.

— Скажи, ты тоже связан с сектой Зимникова? Как Нина Петровна в нее попала?

— Секта к тому моменту существовала лет десять. Мать, когда ее отец бросил, умом тронулась. Нашла себе утешение, вот туда и таскалась. Там познакомилась с таким же придурком по разуму. Короче, сожителя завела. Он вроде безобидный был, но я его терпеть не мог. Они сообща нашу квартиру продали. Так мы перебрались в этот его разваленный дом. Потом сожитель узнал, что у него рак. Последняя стадия. И что-то его перемкнуло, он решил покаяться перед смертью. А так как дядька тоже был родом из здешних мест, вот и потопал в местную церковь. Мать знала о его планах, вот и сдала его намерения «своим». Хотела, чтобы его образумили, но немного опоздала. Сожитель уже все выложил на исповеди. Священник местный был известный борец за справедливость, историю о секте и жертвоприношениях воспринял с ужасом. Но так как сожитель предупредили его, что там завязаны опасные люди, тот сразу в милицию не пошел. А стал потихоньку собирать сведения, хранил их в своем портфеле. Священник этот мог привлечь ненужное внимание к очень непростым людям. И его решили ликвидировать. Когда его убили, здесь, у маман, и припрятали это барахло.

— А при чем здесь театральная школа…