чемоданы поможет домой свезти». Толстуха еще пыталась подругу утешить: мол, наша соседка (то есть Джильда), хоть и скромно одета, а такого дуба (значит, меня, мужчину!) подцепила. Однако Ванда на это только сплюнула: «Тоже мне мужик! Дермо! Первый парень на деревне, темнота! Как гляну на него, меня всю в дрожь бросает: брюки, будто флотский клеш, пиджак допотопного покроя, прическа тоже...» Онуте также принялась вздыхать: «Боже, боже, ведь я похудеть приехала, а вот разносит, и все тут. Кажется, и гуляю немало, и купаюсь, и гимнастикой занимаюсь, питаюсь совершенно по-вегетариански, а вот совершенно задыхаюсь». — «А ты влюбись, поволнуйся и увидишь — сразу вес упадет!» — учила Ванда, а Онуте свое твердит: «Ах, милая, на прошлой неделе потеряла пятьдесят граммов, а на этой — два кило прибавила... Говоришь, влюбись. Да ведь не могу, дорогая, сил нет, сердце отяжелело». — «Раз вокруг других не можешь крутиться, то хорошенько подумай о своем муженьке. Он наверняка к другим похаживает. Все мужчины так делают. А ты приревнуй, начни его беспокоить, покоя ему не давай, вот твои телеса и подтают». — «Хорошо ты советуешь, — сказала Онуте. — Отправлю знакомой письмо, проверю. Может, он и вправду там какую-нибудь обезьяну завел?»

Закончив рассказ, Джильда добавила: «Теперь Онуте с нетерпением ждет письма и радуется, что уже чуть-чуть похудела».

Подходит, приближается конец отпуска — два дня всего и осталось. Наступает время прощаться с Палангой и с... Джильлой. Ах, какая жалость! Однако расстанусь я со своей милой ненадолго. Я решился: сегодня или завтра попрошу ее руки! Неважно, что Джильда сирота и без приданого: я человек широких взглядов. Ведь сегодня, допивая вино, купленное на остатки моих денег, она призналась, что любит меня.

Направляясь к морю, порешил: кончено, пробил час, тотчас посватаюсь! Вместе купались, радовались солнечным дням, пусть и дальше солнце светит нам обоим! Но внезапно я почувствовал, что тону. Тону, лежа на берегу, и ногой опереться не могу, не достаю дна. Дело в том, что к нам, таща за руку девочку, подбежал какой-то толстый гражданин и, задыхаясь, сказал моей Джильде: «Ах вот ты где! Быстро одевайся, Марите, поспеши, — наш Рамутис тяжело заболел. Машина у виллы ждет». А девчонка обхватила обеими руками колени моей будущей супруги и умоляет, едва не плача: «Мамочка, едем домой!» На меня толстяк никакого внимания не обратил. Джильда-Марите лениво накинула халат и ушла с мужем, помахав мне рукой: «Всего хорошего, товарищ Майшимас! Как видишь, мне надо спешить».

Когда я позже плелся мимо виллы Джильды-Марите, какой-то высокий человек, видимо, муж Ванды, грузил в «Зим» чемоданы жены. Онуте стояла на ступеньках и показывала подруге письмо, — очевидно, получила известие о неверности мужа, так как Ванда говорила: «Вот видишь, разве я не говорила? Какая ты счастливая! Теперь и впрямь похудеешь». Однако по лицу Онуте не было видно, что она очень радуется своему счастью. А я, как инженер-самозванец, должен теперь стать и изобретателем: придумать, как и откуда достать денег на билет до дома.

БОГАТЕИ

Кто говорит, что у нас перевелись богатеи, тот или сам богат, или, говоря попросту, здорово привирает. Богатеи у нас есть. Ореол денег еще не исчез, в его лучах еще не один гражданин любит погреться...

Случилось так, что с другого конца Литвы к своему родичу Грашису[18] с большой помпой прикатил на побывку в отпуск его дядя Пусрублис[19]. Не какой-нибудь поиздержавшийся дядька, а дядя богатый, кладовщик базы, ведущий дружбу с большим рублем.

Заслышав о появлении на горизонте дяди Пусрублиса, поспешила с поздравлениями и разменная монета — племянники Скатикас[20] и Варёкас[21]. Рыба, разумеется, некрупная — так, рядовые служащие конторы, без больших капиталов, балансирующие лишь на прожиточном минимуме. Однако дядю они знали хорошо: с пустым карманом к нему не лезь. Опозорит, высмеет, чего доброго, и от родства откажется. Скатикас с Варёкасом и раньше, в старые времена, богатством за дядей тянулись, тем только и избежали его презрения. Приобретет дядя чистокровного хряка, — они барана новой породы, купит Пусрублис радиоприемник, так они хоть велосипед, дядя сепаратор приобретет, племянники — бидончик, сметану от молока отделять... Из шкуры вон лезли, не уступали родственнички дяде, знали ведь: коли богат, так будь ты последней разиней, все равно ты и красив, и честен, и умен, и вообще вместилище всех талантов. Скатикас и Варёкас слышали, как однажды Пусрублис, не окончивший и четырех классов, разделался с известным врачом, образованным человеком:

— Доктор? О! — вежливо подивился дядя, знакомясь с врачом в гостях. — А велика ли у вас зарплата?

Врач назвал сумму, разумеется, не ошеломляющую.

— И только-то? — разочарованно сказал дядя и отвернулся. Весь вечер он не глянул в сторону доктора, а друзьям повторял: «Э, какой с него доктор, коли столько берет...» Вот как дядя со своими четырьмя классами высшее образование в грязь втоптал.

Потому-то Скатикас с Варёкасом, направляясь к Пусрублису, решили не ударить лицом в грязь. Купили в подарок проигрыватель да на выпивку ползарплаты выложили — опасались как бы не обозвал нищими. Вообще, что можно знать наперед — возьмет дядя, скажем, да отвалит крупный подарок, дом завещает после смерти или еще чем оделит от щедрот... Пожалуй, потом со своим патефоном со стыда сгоришь!.. От богатого дяди всего можно ожидать...

Дядя Пусрублис, налитой, багровый старик, гостей встретил любезно, даже от подарка не отказался. Пощупал у обоих родственников материал на костюмах, взглядом знатока оценил белье, часы, носки, ботинки, галстуки, ремешки брючные, проверил качество подкладки у пиджаков и все приговаривал: «Ого!» Не забыл осведомиться, хороши ли квартиры у племянников, есть ли центральное отопление и ванны, как нравятся телевизионные программы, не портятся ли в холодильниках продукты, не собираются ли приобрести «Волгу», записал номера домашних телефонов...

Тут и настало время удивляться! На все дядины вопросы племянники отвечали положительно. Поди невелика беда, что жили они скромно в одной комнате без всяких удобств, где едва помещались две койки и столик, а ванна была в бане, центральное отопление — в соседнем доме, холодильник и телевизор еще на полках магазина, телефоны в учреждении, а деньги пока они копили не на «Волгу», а всего лишь на мотороллер... Наконец в ходе беседы выяснилось, что Скатикас и Варёкас не простые конторщики, а один из них заведующий отделом, а второй — заместитель начальника! И зарабатывают они не сотни, а тысячи... Варёкас не преминул добавить, что уже неплохо бренчит