– Ничего антисоветского, – последовал мой твердый ответ. – Я не диссидент какой-нибудь, а комсомолец. Просто желаю странного…

– Счастья для всех и даром? – прищурился чекист, к месту цитируя Стругацких.

– Именно! Я предложил Андерсону новую песню… Моя одноклассница – талантливый композитор, хоть и не умеет музыку нотами записывать. Но мелодия… Закачаешься!

– А что же вы не предложили ее нашим музыкантам?

– Кому? – фыркнул я. – «Поющим гитарам»? Нет уж, спасибочки! Охота была позориться… В СССР масса народу с чудными голосами, но то, что поют по радио… Такое убожество! Нет, насчет певцов плохого не скажу. Магомаев, Сенчина – это высокий класс. Но все эти ВИА… – я переморщился. – Разве что «Песняры» чего-то стоят…

– Ладно, засчитаем вашу оценку отечественных музыкальных коллективов за личное мнение. Так что же Андерсон?

– Ну, я послал ему одну композицию Аллы Комовой на мои простенькие стишки… Предваряю ваш вопрос! Простенькие потому, что под эстрадную музыку не медитируют, а танцуют. Обратите внимание на самую известную на Западе русскую народную: «Калинка, калинка, малинка моя!» Согласитесь, что данный текст вряд ли может претендовать на философскую глубину.

– Согласен, – усмехнулся Петр Петрович.

– Песня называется «Гаданье». Ну, помните – «любит – не любит, плюнет – поцелует…» Это была как бы наживка. Я приманил Андерсона, заинтересовал его, ну и добавил, что у нас еще есть оригинальные мотивы… Ну… Да, я позволил себе зазвать группу к нам, в СССР, но это всего лишь типичное русское радушие. И…

– И? – левая бровь кагэбэшника уползла вверх.

– И посоветовал связать возможный тур с близкой Олимпиадой.

Чекист ловко щелкнул пальцами.

– Вот! – с чувством произнес он. – Вот поэтому товарищ Брежнев весьма благодушно отозвался об… хм… «инициативе снизу». Хитры вы, товарищ Скопин!

– Чего не сделаешь ради положительного имиджа СССР! – ухмыльнулся я.

Чувствуя, что мои запястья еще не скоро ощутят стальной холод наручников, я подуспокоился. Мне было страшно в самом начале. Неужто, думаю, вышли на след «Антохи Кирша»? Вот, что пугало. А дерзкий контакт с «АББА»… Ну, не убьют же меня за эту мальчишескую выходку! И, ведь, получилось же!

– М-да… – скупая улыбка Петра Петровича увяла. – Ну, что же, Даниил… Я свое задание выполнил. А у вас все только начинается… – помолчав, он сухо добавил: – В ближайшие дни ждите вызова в крайком КПСС. С вами жаждет встретиться Ломакин. И… Опыт мне подсказывает, что явится сам Демичев. Справитесь?

– Отгавкаюсь как-нибудь, – мило улыбнулся я…

 …В гулком и светлом кабинете первого секретаря было прохладно, хотя батареи старались изо всех сил, нагоняли тепло.

Ломакин поежился, и устало сказал:

– Как же вы мне все надоели, противники строя…

– Виктор Павлович, – ровным голосом сказал я, – извините за невольную резкость, но из нас двоих противником социализма являетесь вы.

– Что-о?! Да как…

– Да вот смею! – резко перебил его я. – Надоело, знаете ли, терпеть! Не выношу диссидентиков, правозащитничков и прочих платных холопов империализма! Но вы-то, верные коммунисты, чем лучше? Где вы были двадцать лет назад? Десять лет назад? Почему успокоились? Почему не боролись за идею? А теперь – всё! Поздно! Вы сами, своими руками, своими глупыми решениями – и не менее глупой нерешительностью – загнали страну в тупик, в застойное болото. Из него еще можно выбраться, если сейчас же, буквально сию минуту, взяться за дело! Но кто возьмется, скажите мне? Вы ведь даже не различаете прямых и явных угроз, всё ядрен-батоны печете, а опасность не вовне, она внутри! Вот, представьте на минуточку, что СССР вдруг резко ослаб… Что, не можете себе такого позволить даже в воображении? А как будет выглядеть наш бюджет, если президент Штатов подговорит арабов резко снизить цену на нефть? Раз в пять! Хватит вам тогда нефтедолларов на бюджетные расходы? Нет! А залатать огромную дыру нечем. И пойдете вы на поклон к буржуинам! Иначе такие волнения начнутся, что польская заварушка детской «Зарницей» покажется!

– Откуда вы… – ошарашенно выдавил Ломакин.

– Да какая разница! – отмахнулся я в раздражении. – Вы главное поймите – народ устал от вечного непотребства. Это же позорище, когда рабочему человеку, простите за натурализм, даже подтереться нечем! У нас что, березы кончились, чтобы туалетную бумагу гнать? Видал я этих счастливцев, кому повезло отовариться – свяжут десяток рулонов веревкой, и на шею вешают. «Венок» называется. Шествуют гордо, а все вокруг им завидуют. Срамота же! И ведь все есть, но не для всех. И пролетарий спрашивает себя: «А почему мне не позволено хапать дефицит в сотом отделе ГУМа? Почему моя жена стыдиться выходить на улицу? А всё оттого, что красивые, модные сапожки стоят у спекулянта двести рэ – я столько в месяц получаю!» И тут же изо всех щелей полезут доморощенные демократишки, будут харкать на всё советское… А сколько латентных предателей в самой КПСС, заполучивших партбилеты корысти ради? И хана «уму, чести и совести нашей эпохи»! Что, не нравится такой сценарий? А ведь он неотвратим, если не принять срочные меры. Да вы хотя бы чистку устройте, по-сталински! Так нет же! Все кряхтят только, как те аксакалы: «Хорошо сидим!» Ну, и сидите. Дождетесь, что высидите буржуазную контрреволюцию!

Растерянный хозяин кабинета вдруг резко вскочил, лепеча:

– Здрасте, Петр Нилович!

– Сидите, сидите, Виктор Павлович, – послышался тихий голос за моей спиной. – А то высидите… хм…

Неслышно ступая по ковру, мимо меня прошествовал Демичев, поблескивая стеклами дымчатых очков. Министр культуры чем-то походил на тех деятелей, которых курировал. Седой перманент с легкой волной, лицо поблескивает ночным кремом, а глаза прячут неуверенность.

– Даниил Кузьмич? – спросил он по-прежнему негромко.

– Да просто Даня, – буркнул я, начиная переживать из-за глупых откровений. – До Кузьмича мне еще расти и расти…

Петр Нилович наметил улыбку, и вздохнул.

– Леонид Ильич поручил мне разобраться на месте с возникшей ситуацией. Но! – он уставил в потолок ухоженный розовый палец. – Не искать виновных, не наказывать, а помочь. Отказ шведской группе «АББА» в гастролях вызовет репутационные потери для страны… Виктор Павлович, скажите, сколько зрителей сможет вместить кинотеатр «Океан»?

– Ну-у… Если в главном зале… – с запинкой ответил Ломакин. – Больше тысячи человек.

– Оч-чень хорошо… – Демичев задумался, почесывая подбородок. – А теперь слушайте, Даня, ниспровергатель вы наш… – высмотрев замешательство в моих глазах, он усмехнулся. – Услыхал в дверях ваши филиппики… К-хм… Ладно. В принципе, разбираться уже незачем, все вопросы мы утрясли еще в Москве. И в Токио. Группа «АББА» прибудет во Владивосток на теплоходе «Идзумо-Мару»… э-э… в субботу, в День космонавтики. В ходе переговоров запланировано турне по Транссибу, с концертами во