Шрифт:
Закладка:
Рина показала дамам изображение бескрылого Ветродуя.
Они столпились возле открытки, но только растерянно развели рукавами. Кавалеры тоже ничем не смогли помочь.
– Как жалко, – расстроилась Рина, и тут сквозь яркие платья танцовщиц пробилось высокое узкое и темное. Судя по элегантному, но сдержанному фасону оно принадлежало даме в возрасте. Она принесла с собой портрет красивой женщины с высокой прической.
– Дина Ларум, – прочитала Рина надпись на рамке. – Директор театра.
Она тоже представилась и как-то сразу оробела, потому что от строгого платья исходило совсем другое настроение, нежели от нарядов танцовщиц. Директриса не стала обнимать Рину, но протянула ей рукав, отделанный черным кружевом. Рина аккуратно пожала его, стараясь не помять.
«Пойдемте со мной», – поманило ее платье и направилось к лестнице.
Рина медлила. Ей было страшно отказать этой строгой властной женщине. Но если здесь ничего нет, зачем терять время и лишний раз рисковать? Рина собрала всю свою решимость и ответила:
– Простите. Я очень вам благодарна за прием, но тут, похоже, нет подсказки. У нас мало времени, поэтому мне пора идти.
И, не дожидаясь ответа, она толкнула стеклянную дверь.
Та не поддалась.
За секунду Рина покрылась холодным липким потом и ощутимо вздрогнула, когда танцовщицы принялись подбадривающе гладить ее по рукам и спине. Оркестр заиграл незатейливую мелодию, чтобы разрядить атмосферу, но Рина уже была заряжена тревогой от кончиков волос до кончиков пальцев. Дамы мягко взяли ее под руки и легонько подтолкнули к лестнице. Пришлось идти. А что еще было делать?
«Она хочет увести меня подальше отсюда и убить, когда мы будем наедине? – лихорадочно думала Рина. – Тут большие окна, но народу слишком много. Клим не сможет разбить укрепленное стекло, и мне точно помешают выйти.
А если подгадать момент и выпрыгнуть из окна на верхнем этаже, когда мы будем наедине с директрисой? Вряд ли она догадается, что мы пойдем на такое».
Клим заехал наверх по широким перилам, и Рина была несказанно рада тому, что он может ее сопровождать. Вслед за директрисой они миновали череду кулуаров и полутемных коридоров и поднялись на третий этаж.
Дина Ларум открыла дверь в кабинет и впустила гостей внутрь. Рина сразу заметила проем между массивным письменным столом и стеной. Места вполне хватало, чтобы проехать на велосипеде прямо к окну.
«Прыгать с третьего этажа, да еще и такого высокого, это почти самоубийство, – подумала она. – Но Клим так хорошо держит баланс. Он может и устоять. И его колеса могут выдержать, потому что укреплены душой. Главное, чтобы он понял без слов, что нужно делать, и успел среагировать, когда все начнется».
В кабинете было просторно и уютно. Много дерева, много света. Всюду лакированные поверхности и фотографии. На тумбе у зеркала стоял блестящий граммофон, шкаф напротив него был доверху забит музыкальными пластинками.
Дина Ларум повесила платье на плечики, и оно тут же обвисло, а Рина напряглась, внимательно следя за предметами в комнате.
«Во что она вселится? В перочинный нож? Вон в ту статуэтку с острым навершием?»
Но директриса выбрала фотографию. Не одну из тех, что висели на стенах, и даже не одну из настольных. Она вынула ее из шкатулки, которую достала из глубины шкафа. Это был старинный черно-белый снимок. На нем поклонник – симпатичный молодой человек в светлом костюме – дарил огромный букет цветов сияющей девушке с венцом из роз на голове. Фотография не была подписана ни спереди, ни сзади.
«Она отвлекла меня, чтобы напасть?» – подумала Рина, и сердце заколотилось втрое быстрее, а взгляд заметался по сторонам.
Ничего в кабинете вроде бы не двигалось, да и Клим не подавал признаков тревоги, но стоило оставаться настороже.
– Зачем вы мне это дали? – спросила Рина. – Тут нет ни подписей, ни символа Ветродуя.
На снимок она больше не смотрела, а наблюдала за тем, что происходит в комнате. Вместо ответа из шкафа вылетела пластинка и аккуратно легла на граммофон.
«Мой милый принц пришел ко мне…», – пропел высокий голос оперной певицы.
Продолжения Рина не услышала, потому что игла резко поднялась. Потом она снова опустилась, и голос повторил:
«Мой милый принц пришел ко мне…»
– Так на этой фотографии вы и принц Аскар?! – догадалась Рина, и тут же шелковый платок заткнул ей рот. Всего на секунду, чтобы не напугать. Похоже, директриса не хотела, чтобы другие об этом знали.
– Ну, я вам гарантирую, что у этих стен есть уши, – честно сказала Рина. – Поэтому скрывать смысла уже нет. Да и что плохого в том, что принц Аскар когда-то бывал на вашем выступлении и дарил вам цветы?
И тут Рину осенило, что ответ заключается в самом вопросе.
– Возможно… – начала она, аккуратно подбирая слова, – он… ухаживал за вами?..
После минутного молчания директриса вынула из шкафа еще одну пластинку.
– Вы можете просто написать, – подсказала ей Рина. – У вас тут и бумага есть…
Но ее проигнорировали, и очередной конверт лег на стол. Рина пригляделась к нему и увидела знакомое имя – Дина Ларум. Это были записи ее выступлений.
«Ей, и правда, так важно говорить со мной своим голосом? Или она привела меня сюда специально, чтобы я послушала, как она поет, и восхитилась этим?»
Вслух Рина ничего не сказала, но внутри начала закипать. Ей очень хотелось, чтобы директриса перестала зря тратить ее время.
«Да, было так…» – пропел и снова замолк уже знакомый высокий голос.
– Значит, вы что-то знаете о следующей подсказке? – спросила Рина. – Принц Аскар присылал вам что-нибудь с вот таким знаком или, может быть, говорил, где она находится? Или даже ничего не говорил, но вы знаете какое-нибудь место, связанное с ним, где стоит поискать? Мне сгодится любая зацепка. Что угодно. Иначе придется искать по всему городу.
Из нижнего ящика письменного стола, закрытого на ключ, поднялась резная малахитовая шкатулка. Позолоченный крючок сдвинулся, крышка распахнулась, и Рина увидела внутри целую стопку старинных писем. Наверняка любовных, потому что они тонко пахли парфюмом. На каждом конверте было написано: «Моей дорогой Дине от А».
– Неужели это принц Аскар присылал их вам? – прошептала Рина одними губами.
Крышка тут же захлопнулась, словно в попытке не дать секрету выйти наружу, и шкатулка почти врезалась в Рину. Похоже, директрисе тяжело далось это признание, и она
