Шрифт:
Закладка:
А я наконец представила свою жизнь здесь. С ним. День за днем дежурные или не очень поцелуи, пустые разговоры, вечная маска услужливой содержанки, секс по расписанию и регламенту, когда отдаешь лишь тело, а не душу. С тем, кто тяготит уже сейчас, кого не хочу и не захочу по-настоящему никогда. С тем, кто не подарит ни тепло, ни страсть, ни всего себя. Влад — будто форма, изысканная, но полая для меня. Он и меня, мои чувства поместит в аналогичную. Золотые интерьеры и союз, но в них я не буду счастлива, потому что на самом деле это клетка.
Лепестки под каблуками. Я топчу их, как годами безжалостно топтала чувства Лекса, не желая их замечать и одновременно принимая как должное. Лепестки — это и мои чувства. Я лгала себе в течение долгого времени, душила притяжение, обманывала, когда говорила, что ничто не ставлю на карту в игре с Шикоренковым. Ставила. Саму себя. Теперь Влад мой, неважно на какой срок, тут я сорвала джек-пот, как выразилась Хвостова, обеспечена до конца жизни в любом случае. Влад мой, но я больше не я.
Проиграла себя. Растоптала себя.
— Ты опять будто не со мной, — цокнул языком Влад и поцеловал.
Противно не было, лишь холодно и пусто внутри, лишь больно в сердце и голове.
Уперлась руками в грудь мужчины, заставив отстраниться.
— Я не с тобой, — произнесла, с горечью глядя в холодные голубые глаза. — И не смогу быть с тобой.
— Почему? — спросил, неприятно пораженный.
— Потому что уже, видимо, много лет люблю другого, — грустно улыбнулась. — Прощай. Мне надо идти, а ты достоин лучшей женщины, чем я.
Погладив его по щеке, я прошла к тумбочке, сняла кольцо с бриллиантом, который он мне подарил перед тем, как привезти сюда, развернулась и направилась к двери. Это, безусловно, красивое место и красивая жизнь, но они не мои. И рада этому.
Пока спускалась вниз, рассматривала свое отражение в зеркале золотой кабины лифта. Красивая блондинка с острым взглядом, в темно-синих брюках-клеш, бежевой блузе с бантом на груди, черном кардигане, сжимающая серебристый клатч. Ухоженная, элегантная, но подделка. Сахарозаменитель, искусственно созданный и временами опасный.
Это правда: я корыстная, расчетливая, умеющая лгать, преображаться и подстраиваться содержанка. Продажная кукла, аксессуар для богатых мужчин, символ их достатка и высокого положения в обществе. Влезла в эту роль, как в униформу, потом ее с меня содрали, сделав уязвимой. Но теперь и сама не желаю натягивать эти тряпки. И придется проверить, способна ли сшить себе совершенно другую одежду.
Страшно. Паршиво. Но надо.
***
Как обычно, зима для коммунальщиков пришла внезапно. С утра с неба посыпались хлопья влажных снежинок, они таяли, как только достигали земли, но сумели внести переполох в городскую жизнь: видимость в разы ухудшилась, на дорогах и тротуарах было скользко, чистить и посыпать противогололедной смесью эту вторую по счету шалость декабря никто не торопился, транспорт встал в пробках из-за аварий.
Крепко сжимая капюшон куртки, который норовил сорвать встречный ветер, наклонив голову, я пробиралась по Длинной. Мне нужен был 152-й дом, но ноги, обутые в берцы, то и дело скользили, так что вероятность добраться целой и невредимой все уменьшалась.
А скоро Новый год. Черт возьми, обидно будет встретить его со сломанной рукой или ногой, и все из-за Жука, позвавшего меня оценить магазин, который откроется через неделю.
За эти месяцы наше сотрудничество и дружба еще больше окрепли. Я взялась делать и распространять для него рекламу в соцсетях и была признательна, что Тёма не побоялся доверить такое важное дело только-только начавшему заниматься таргетом недоспециалисту.
Таргет и правда оказался занимательной и интересной сферой. Единственная вещь, заставлявшая меня с благодарностью воспоминать Шикоренкова… Из-за него я порвала с Лексом, но и из-за него же решила, что способна сделать себя сама, без помощи мужчины.
Вообще, моя жизнь стала существенно ограниченной, полной простейших хлопот, размеренной иногда до скуки, но… какой-то конструктивной. Шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком — строила будущее, создавала себя. Общалась только с квартирной хозяйкой (привередливой и придирчивой женщиной), молодой мамой, живущей по соседству и часто заходившей извиняться за излишне шумное чадо и мужа, который с ним вечерами играл. Ну и с Артемом еще, занявшим пустующую нишу моего лучшего друга.
С Дашкой все разладилось окончательно и бесповоротно в тот же день, когда она узнала, что я отказалась от Шикоренкова. Позвонила мне, обматерила, выразила надежду, что я не пожалею о сделанном выборе, попросила больше никогда не звонить, не писать, не напоминать о себе и отключилась.
Некоторое время думала, что и в этом случае так проявилась ее зависть. Я смогла то, что, вероятно, никогда не удастся ей, — вырваться.
О выборе действительно ни секунды не жалела, отсутствием в своей жизни Хвостовой совсем не тяготилась, а страдала только из-за одного человека… Сильно скучала…
Тёма ныл и ныл, умоляя меня помочь определиться с раскладкой товара. Я указывала, что вообще не профессионал, есть вон мерчендайзеры, но нет. Жук хотел, чтобы я хоть глазком бы взглянула и вынесла вердикт. И вот сдалась в конце концов, а теперь в непогоду бреду по скользкому тротуару, плечо оттягивает набитый книгами шоппер (совместила поезду к Артему с необходимостью забрать заказ), ноги уже промокли и начали замерзать.
Ненавижу зиму.
За время самостоятельной жизни весь центр исходила пешком вдоль и поперек, просто гуляя, изучая, наблюдая и размышляя, но в этот угол пока не забредала. Нужный дом нашла благодаря уже установленной вывеске над дверями с зеркальными стеклами: добротный, кирпичный, двухэтажный. В округе смотрелся выгодно, а главное: поблизости никаких конкурентов, но зато есть фитнес-зал. Туда недавно занесла распечатанные буклеты с моим рекламным текстом.
Две ступеньки — и я осторожно стучу в стекло. Жук открыл через пару минут,
