— Уймись и хотя бы после смерти прекрати быть говнюком.

Этим тоном он отдавал лоа самые мрачные приказы. Как сломать кости Кристоферу Янгу, например. Бен, видимо, ощутил это, потому что как будто стал меньше.

А потом снова засиял в полную силу:

— И что сделаешь? Над призраками ты не властен! Хоть чего-то не можешь. Пусть я умер, но мое проклятие пожрет тебя. Призванный лоа не отстанет, пока не заберет всю твою энергию. Как самодовольно будешь улыбаться тогда, а?

— Мы считали тебя другом, Бен.

— Да никого ты не считал другом! Никому ничего не рассказывал, всегда ходил с надменным видом. Сколько раз я просил научить меня магии!..

— У тебя не было способностей. Ты не нравился лоа.

— А ты, значит, нравился, весь такой прекрасный? Ну, моему проклятию тоже понравишься. Ты сдохнешь, Даниэль Эш! А я всего-то хотел то, что было у тебя. Ту магию.

— Будь ты проклят, — тихо сказал Айвори по-французски, не поднимая голову.

— Ха! Пока здесь только одно проклятие!

Мэтт повернулся к Генри и что-то ему сказал. Тот кивнул, поднялся и… вдохнул. Разом всё стихло, призрак будто опал, исчез. Впитался в поры кожи Генри.

Среди кабинок колеса обозрения воцарилась тишина, никаких потусторонних звуков. Только поскрипывали металлические части да трещали неизменные насекомые.

Айвори сидел неподвижно, Генри зажмурился и зажал рот рукой, а Мэтт издал странный звук. Даниэль не сразу понял, что это нервное хихиканье.

— Бен хотел то, что было у тебя. И лоа первым делом дал ему смерть!

Забрал жизнь в уплату ритуала. Окропил жертвенной кровью — но это не изменит самого проклятия. Даниэлю казалось, что перед ним снова разверзалась бездна. Его не так чтобы пугало проклятие, а вот тот факт, что Бен, которого он так хорошо знал, оказался таким, сокрушал.

Даниэль ему доверял.

Да, конечно, Даниэль прекрасно знал, что он не самый открытый и душевный человек в мире, но неужели этого оказалось достаточно, чтобы Бен что-то надумал? Так обозлился?

— Призраки лгут, — сказал Мэтт. — Он мог наврать.

— Нет, — тихо ответил Айвори. — Это правда, Бен проклял. Я чувствую.

Мэтт снова нервно хихикнул, и это привело Даниэля в чувство. Подумать о Бене он успеет и потом, а пока что надо встряхнуть остальных. И желательно подальше от этого места.

— Так, давайте-ка вернемся к машинам. Здесь больше нечего делать.

Все медленно потянулись в ту сторону, откуда пришли. Только Генри задержался, чтобы вполголоса сказать Даниэлю:

— Он мерзкий. Как будто… как будто я съел что-то горькое. Когда я поглощаю призраков, то могу ощутить их мысли и чувства. Бен словно гнилой. И… я не уверен, но с этим проклятием связан кто-то еще.

Даниэль нахмурился:

— Не только Бен?

— Призрак не соврал, он ненавидел тебя и наслал проклятие. Но его как будто кто-то надоумил. Точнее сказать не могу.

— Конечно. Спасибо за всё.

К выходу они шагали молча. Айвори уставился в землю, его явно расстроил Бен, и Даниэль мог понять эти ощущения. Мэтт тер друг об друга руки, он часто так делал после встречи с призраками, которые ему не нравились. Как будто хотел убрать с пальцев их остатки. Генри же явно не пошла на пользу поглощенная энергия, он казался бледным и больным.

Около автодрома Генри пробормотал, что сейчас вернется и, держа руку у рта, устремился за угол.

— Мэтт, — сказал Даниэль, — помоги ему.

Мэтт как будто не сразу понял, что от него хотят, потом кивнул и направился за Генри. Даниэль помнил, что когда брат теряется или ему что-то не нравится, лучше всего задать ему вектор. Брать ситуацию в свои руки Даниэль умел.

— Айвори, не принимай близко к сердцу всё, что сказал этот придурок. Бен тебя и при жизни недолюбливал.

Айвори пожал плечами. Когда он поднял голову, то казался уставшим и выглядел так же болезненно, как Генри.

— Я не ожидал от него, Дан. Он всегда завидовал тебе, но проклясть?

Айвори думал вовсе не о себе, а о нем. От этого внутри Даниэля поднялось еще больше негодования по отношению к Бену. Как он посмел задевать Айвори, что-то высказывать о нем? Айвори всегда был лучшим из них, готовым прикрыть и помочь.

Генри с Мэттом вскоре вернулись, и остаток пути до ограды преодолели молча. Да и после этого по дороге шагали в тишине, Даниэль почти ощущал вязкую плотную подавленность. Он и сам чувствовал себя не лучше.

Остановившись наконец у машин, он потер переносицу. Оглядел остальных. Он успеет подумать и о проклятии, и о Бене позже.

— Загружайтесь, — сказал Даниэль, указывая на машину. — Сначала поедим. Генри, мы должны тебе как минимум обед. Мэтт, тебе тоже пока лучше не видеть еще призраков, а рядом со мной их нет. Айвори, я точно знаю, что ты не завтракал.

Никто не протестовал, покорно усевшись в машину. Даниэль ощутил вибрацию телефона, глянул, что это детектив Беннетт. Не стоило его постоянно игнорировать, но сейчас у Даниэля была целая машина людей, которые казались поважнее полиции. Сбросив вызов, Даниэль вздохнул, садясь в салон.

Ему нужен кофе. Большой крепкий кофе. А потом можно и с полицией поговорить, и подумать о том, как Бен его предал.

12. Колыбельная для мертвецов

Вода в душе лилась так монотонно, что Даниэль едва не задремал.

А может, из-за того, что стояло раннее утро, а он допоздна сидел за книгами. Зато спал почти нормально. Ну, сколько там вышло, часа четыре? Вполне достаточно, чтобы функционировать днем.

И дремать в душе.

Даниэль выключил воду, вытерся, заметив, как в зеркале мелькнула чернильная татуировка на спине. Там ворон распахивал крылья, и в перьях прятались маленькие знаки. Даниэль сделал татуировку сразу после колледжа — когда Айвори отучился на тату-мастера и устроился в салон, в котором до сих пор работал.

Благодаря своему виденью, он мог с легкостью вписывать магические знаки в чернила. Мэтт от такого только глаза округлил, ему это показалось странным. А вот тетя Вивьен оценила. Они с Айвори долго обсуждали татуировку и знаки, прежде чем у нее на запястье появился чернильный браслет.

Одевшись, Даниэль вернулся к недопитому кофе на столе, подхватил телефон, на котором высвечивалось сообщение от Айвори. После призрака Бена он не стал возвращаться в домик, оставшись в городе и вернувшись к работе.

«Крылышки?»

Даниэль хмыкнул. Привычка Айвори выражаться односложно иногда доводила людей до нервного тика. В голове у него проносилось с десяток мыслей, озвучивал он только одну и