Не помешал нам даже ночной шум элеватора, что стоял за окном сторожки: гудели моторы, шумели зерновые конвейеры и транспортировочные агрегаты. То и дело где-то громко лязгал металл. Что-то трещало.

Одна беда — стало мне сонливее после такого плотного ночного ужина. Да тут уж ничего не поделать. Придется как-то себя развлекать по дороге до Красной.

Пошел я к Белке, да привычным делом стал обходить машину по кругу, глядеть все ли с ней так: нет ли масляных пятен под днищем, не спустили ли колеса. В общем, как обычно, когда ставлю машину где-то одну, без моего надзора.

Когда подходил я к ее белому Белкиному носу, то сразу нахмурился. А потом выругался матом. Добавил:

— Вот зараза… Найду — урою… — Процедил я зло.

У Белки были начисто разбиты фары.

Глава 23

Видно было, что били фары впопыхах. Оптика фар ближнего и дальнего света была хорошенько раздолбана. Когда я посмотрел внутрь своим новым фонариком, увидел, как в фарах, на отражателях, валяются большие осколки стекла, блестят на свету мелкие. Лампочки тоже лопнули.

То, что разбили лампочки — это ладно, запасные у меня были. Вот где взять новые фары? Вот это вопрос… Да хотя бы одну фару и тут уже было бы дело, потому как без света по ночи не поедешь.

— Вот скотина, — сказал я, сидя на корточках у Белкиной мордахи и играя в пальцах осколком стекла, — а сам, наверняка уже уехал.

Был у меня единственный подозреваемый в этом мерзком деле. Наверняка белобрысый паренек с зила разбил Белкины фары. И что самое главное, разбил он их, когда уезжал с элеватора. Думаю, иначе и не рискнул бы.

Тем не менее, я походил еще по месту, порасспрашивал мужиков, видел ли кто его. Может, кто заметил, как парень бил стекло, или слышал что-то.

— Фары разбили? — Спросил мне в ответ худощавый мужик лет сорока с рябым лицом, — ты посмотри, какая зараза. И кому еще такое в голову взбредеть? — Сетовал он, глядя на меня из кабины своего пятьдесят второго газона.

— А не видел ли, кто разбил? — Спросил я, — может, видел, куда поехал?

— Неа, — пожал он плечами, — не видал.

Так обошел я всю очередь на сушилку. Выяснил только то, что паренька на зиле действительно видели и пропустили вперед себя, услышав его историю про свадьбу. Потому паренек по-быстрому разгрузился и умотал с элеватора.

На всякий случай я прошелся и по очереди на основную яму. Большинство шоферов говорили, мол ничего не видали. Только почти в самом хвосте увидел я того, что кое-что смог мне подсказать.

Сначала, когда я глянул на третью с конца машину и увидел, что это тоже был зил, то у меня в первое мгновение аж закипело в груди. Но быстро я охолонул силой собственной воли, когда увидел за рулем зила другого мужика — парня лет под тридцать, который глядел перед собой, сквозь ветровое, сонными глазами.

— Здорово, — приблизился я к нему, постучал ладонью по железной двери его машины.

Тот будто бы очнулся, выглянул наружу через опущенное окошко.

— И тебе не хворать, — ответил он немного удивленно.

Паренек был рослым, с толстой шеей и большим лицом с крупными чертами. Большие скулы его и челюсть, напомнили мне немного по форме лошадиные, только уменьшенные. На голове его красовались вихрастые влажные от дождя темные волосы. Карие глаза смотрели устало.

— Ты не видал тут, — начал я, — паренька на зилу? Невысокий такой, белобрысый с квадратной харей. Вроде бы звать его Колей.

Шофер нахмурился. На полминуты задумался. Потом, словно бы проснулся ото сна, опустил грустные от усталости глаза.

— А… — ответил, наконец, парень, — Коля. Науменко, видать. Ну да, знаю. Вместе мы с одного колхозу. «Красный яр», которой в станице Беззаботной находится.

— Беззаботная, — задумался я, — эта которая за Красной лежит? По пути на Отрадную? А чего вы на Армавир гоняете? Разве в Отрадной нету элеватора?

— Да черт его знает, — пожал плечами шофер с вихрастыми волосами, — эт уж не ко мне вопрос, а к правлению колхоза. Это они такие дела решают.

Парень глянул вперед, потому сунул голову обратно в кабину и открыл дверь. Спустился до меня, чтобы удобнее было поговорить.

— А меня, кстати, Андреем звать, — протянул он мне свою крепкую раздавленную работой кисть.

— Игорь, — пожал я его руку.

Парень был выше меня и шире. Крепкий, будто бы штангист.

— А чего ты Науменку ищешь? — Спросил он доставая из кармана сигарету и проверяя ее на сырость, — чего-то он снова учудил?

— А че, — заинтересовался я, — ваш Коля часто чудит?

— Еще как, — затянувшись, Андрей сплюнул себе под ноги, вздохнул, — плутоватый он, что твой кот. Вечно что-то мутит-крутит. Обманывал не раз. Дядьке своему, бывшему пасечнику, уже второй год не отдает медогонки, которую занял себе под пасеку. Тот ее все хотел продать, а Колька ему не отдает, постоянно выкручивается. Была у нас история с тем, что что-то он мутил-крутил с диспетчером нашего гаража. Что-то с путевками.

— Спекуляции какие? — Нахмурился я.

— Да какие там спекуляции, — рассмеялся Андрей, — на спекуляции у Кольки кишка тонка. Так, охмурил он Веру нашу Ивановну, да уговаривал на то, чтобы ему работу попроще поручали. Лентяй.

— А Вера Ивановна его, видать, старше? — Улыбнулся я.

— Ага, — Андрей кивнул, — на пятнадцать лет. Вдовая она. А Кольке двадцать первый годок идет.

— Мурый, зараза, — поджал я губы.

— Ага, — Андрей снова кивнул, — Тогда схлопотали они парой по строгому выговору, и Коля быстренько дал ей отворот-поворот. Стал гулять с молоденькой девчонкой. Но там тоже, вроде как не сложилось. В общем, верно ты сказал, Мурый он. Да только беда у него есть одна.

— Теперь уже две, — поджал я губы.

— Это почему ж? — Не понял Андрей.

— А ты продолжай свой рассказ. А там уж и я добавлю, что имею в виду.

— Хм, — Андрей задумался, — ну да ладно. В общем, первая беда его в том, что он думает, будто умней других. Да только не умнее он. Потому вечно все его дурости идут ему же боком.

— Видимо, тент ему порезал кто-то, — я задумчиво поднял глаза к небу, — кто на него зуб точит.

— Тент порезал? — Хохотнул Андрей, — да может быть. У него много с кем у нас, в гараже, контры. Мож кто и решил над ним так пошутковать, знал, что промочится зерно, и придется тут в очереди торчать до утра.

— Только Кольке не пришлось, — я сложил руки на груди, — обманул он всех. Сказал, что завтра ему в Ростов, на свадьбу до брата.

— Мда, — Андрей вздохнул, — врун, каких поискать. Нету у него никакого брата. Была сестра, но померла совсем малюткой. Живет он, да мать. Мать в сельповском магазине работает. Уж на пенсии вдобавок.

— Ну вот, — я поджал губы, — надурил он добрых людей. Все ему поверили да пропустили вперед себя, на сушилку.

— Мда, он такое может провернуть, — покивал Андрей.

— И фары может разбить, — нахмурился я.

Тут Андрей замолчал. Повременил пару мгновений, потом ответил:

— Правда, что ли? Тебе, что ли, разбил?

— Ну, — покивал я, — как с элеватора уезжал, так до моей машины заглянул. Побил фары и дал деру. Поругались мы с ним в голове очереди. Да и подумал он, что я ему тент попортил.

— Мда, — Андрей вздохнул, — Колька мстительный. Я его давно знаю.

— Ну вот. Потому я — его новая беда. Передай ему привет, — сказал я, — а если уж мне самому он попадется, там я уж сам добавлю так, что любых приветов ему будет мало.

— Передам, — кисло улыбнулся Андрей, — завтра же передам.

Распрощался я со своим новым знакомцем и пошел к Белке. Думать мне нужно было, как быть с моей поломкой.

— Игорь! — Крикнул вдруг Андрей. Я обернулся.

— Слушай, — он приблизился, потер шею, — я ж подумал, как ты без свету-то? Колька наверняка тебе побил фары, чтобы ты торчал на элеваторе до самых петухов. Паршивец.

— Конечно, — кивнул я, — да только не хочется мне торчать тут. Буду, вот думать, как выходить из этой беды.

— Так давай, — начал он серьезно, — я тебе помогу. Снимем одну фару с моего зила. Себе заберешь. Все равно они один в один. А я уж так,