сбивались в группы и поступали на службу к тому кто мог укрыть и содержать их, предлагая взамен свое ужасающее мастерство невероятно быстрых и смертоносных воителей. Для шангов это было каким-то жалким эрзацем клана, для их господина они были самыми надежными и верными телохранителями. Но Лург, как и почти все в Агроне, слышал немало слухов о том что "Летучая команда" это не просто наймиты и даже не совсем шанги. Герцог якобы когда-то каким-то образом поспособствовал спасению целого клана авров от полного уничтожения и 20 авров из этого спасенного клана, добровольно покинули свой народ и в знак признательности поклялись верно и бескорыстно служить Томасу Халиду до конца своих дней. Впрочем, тут никто точно ничего не знал. О командире "Летучей команды", жутком Рукхо, плели, например, такие дикие сплетни, что даже если хоть малая часть их них была правдой, то получалось что он настолько кровожадное чудовище, что спасать его и весь его клан от смерти было преступлением, а не благодеянием. Но сам Лург мало верил этим страшным побасенкам, полагаясь на здравый смысл, он считал, что, видимо, герцог действительно оказал некую услугу одному из кланов и тот в благодарность вручил ему в вечное подчинение два десятка своих воинов. Но эти воины ничуть не страшнее и кровожаднее все других авров, которые опутанные сложными правилами своих кодексов и гипертрофированными представлениями о чести и справедливости, шли на конфликт и кровопролитие лишь в самом крайнем случае. Но с другой стороны если они все-таки шанги, то значит они верят что как изгои они больше не достойны следовать этим кодексам и готовы резать и убивать как им заблагорассудится. Так или иначе, но не приходилось сомневаться, что если авры поклялись служить герцогу, то они моментально и без раздумий изрубят на куски любого на кого он укажет или кто хотя бы косо посмотрит на него. И потому Лург ощутил неприятный холодок и тревогу при виде тощих, замотанных с головы до ног в бесформенные, на первый взгляд напоминающие лохмотья, черные одежды всадников. Большие словно навыкате глаза шангов непрестанно двигались, осуществляя обзор сразу на 360 градусов без малейшего поворота головы.

Когда экипаж герцога удалился, Долба взялся за вожжи и принялся разворачивать карету. Очень скоро выяснилось что Томас Халид направляется в свой городской дом, а значит Мастон Лург мог в принципе и не брать для себя экипаж, а спокойно дойти до резиденции герцога пешком. Но все же он был рад что скрыт от посторонних глаз и еще какое-то время может побыть в относительном покое и уединении. Мандраж перед встречей усиливался и он старался собраться с духом.

Долба остановил лошадей на Тихом бульваре метрах в 100 от высоких ворот в решетчатой ограде с каменным основанием. После того как экипаж герцога свернул в эти ворота, судья наверно еще с полчаса сидел внутри кареты и задумчиво глядел в окно. Когда-то он очень любил этот бульвар. Место действительно дарующее суетливым столичным жителям тишину и покой. И он мог даже вспомнить как во времена своей учебы в Судебной академии он прогуливался здесь в синем сумраке под густыми кронами деревьев с некой очаровательной барышней. Сейчас ему казалось что это происходило не то что давным-давно, а даже и совсем не с ним, что он читал об этом в каком-то романе и лишь воображал эти прогулки. И та прелестная смешливая девушка, так трепетно замирающая, как маленькая птичка, в его объятиях, когда он несмело и неумело целовал её, казалась тоже лишь порождением фантазии, сладкого вымысла о том чего никогда не было. Тогда ему думалось, что жизнь только начинается и впереди практически целая вечность. А теперь спустя почти тридцать лет, после всей этой вечности, он снова здесь и собирается совершить свой последний крутой поворот в жизни, поворот, который обещает ему такие вершины и привилегии, о которых не та смешливая барышня, ни её глупый кавалер не смели и мечтать.

Лург вышел из кареты и направился к воротам. Долбе он не сказал ни слова, с ним уже было условлено что он будет ждать его возвращения столько сколько понадобится. На востоке засияли первые самые яркие звезды и вечерняя прохлада приятно освежала лицо судьи. Он немного нервничал, не зная кого именно встретит у ворот, ему не слишком-то хотелось объясняться с кем-нибудь из "Летучей команды". Справа от массивных чугунных ворот, за узким кирпичным пролетом находилась высокая калитка из толстых складывающихся в некий растительный орнамент черных металлических прутьев. За ней начиналась дорожка, справа от которой стоял аккуратный симпатичный темно-зеленый домик. Как только судья прошел через пока еще незапертую калитку, из домика появилась рослая темная фигура и Мастон Лург с облегчением увидел что это не авр. Судье навстречу вышел молодой мужчина. Он был одет в черный сюртук, темные широкие штаны, высокие сапоги и длинные перчатки. На голове надвинутая на самые глаза сидела аккуратная круглая шляпа. Судья не опознал в нем ни судебного гвардейца, ни штатного стражника министерства. Ни вообще какого-то солдата или офицера из того или иного подразделения Палаты. Видимо это кто-то из личной домашней охраны или прислуги герцога, решил Мастон Лург. Хотя скорее охраны, подумал он, обратив внимание что у молодого мужчины на поясе меч, небольшая дубинка и плеть. Понимая что он уже вторгся на личную территорию верховного претора, судья уже заранее чувствовал себя неловко и вполне готов был к тому, что охрана дома будет не слишком-то с ним любезна. Однако молодой мужчина, напротив, оказался весьма учтив. Он сразу же увидел и оценил с кем имеет дело и очень вежливо поинтересовался:

— Могу ли я быть чем-нибудь вам полезен, господин инрэ?

— Можете, — лаконично ответил Лург. Он понимал что ему нужно держать себя соответственно своему высокому рангу, который сообразительный охранник уже распознал. — Насколько я понимаю, господин верховный претор уже у себя?

— Думаю, что да, — осторожно и словно бы неуверенно ответил молодой человек, видимо оставляя на всякий случай себе пути к отступлению.

— Мне необходимо встретиться с ним.

— Вам назначено, господин инрэ? — Формальности ради спросил охранник.

— Нет. Но дело приведшее меня сюда не терпит ни малейшего отлагательства. Я думаю, вы понимаете, что лишь чрезвычайные обстоятельства могли заставить меня побеспокоить Его Светлость в столь неурочный час в его собственном доме. Потому не соблаговолите ли вы передать господину министру вот это письмо и мою просьбу о срочной аудиенции.

Письмо Лург приготовил заранее и запечатал своим личным судебным перстнем.