своего ассортимента часов, я и сам стал придерживаться того же мнения. Обычное объявление часов и четвертей часов было самой простой функцией этих замечательных и в то же время банальных приборов. Мало было таких часов, которые не были бы устроены так, чтобы "улучшать время", как гласила старомодная фраза о молитвенных собраниях. Представления людей о том, что такое улучшение времени, сильно различались, и часы, соответственно, различались по характеру назидания, которое они давали. Были религиозные и сектантские часы, моральные часы, философские часы, часы для свободомыслящих и безбожников, литературные и поэтические часы, образовательные часы, фривольные и вакхические часы. В отделе религиозных часов можно было найти католические, пресвитерианские, методистские, епископальные и баптистские хронометры, которые, в связи с объявлением часа и четверти, повторяли какой-либо догмат конфессии с толковательным текстом. Здесь были и часы Талмейджа, и часы Сперджена, и часы Сторрса, и часы Брукса, которые соответственно отмечали бег времени фразами, взятыми из проповедей этих выдающихся богословов и повторенными в точности голосом и акцентами оригинала. В поразительной близости от религиозного отдела мне показали скептические часы. Они были так близко, что когда я стоял там, различные часы объявили час дня и последовавшая за этим война мнений была рассчитана на то, чтобы поколебать самые твердые убеждения. Особенно поразительными были наблюдения Ингерсолла, который стоял рядом со мной. Эффект настоящей перепалки был тем сильнее, что над всеми этими индивидуальными часами возвышались чучела авторов высказываний, которые они повторяли.

Я был рад вырваться из этой суматохи в более спокойную атмосферу отдела философских и литературных часов. Для людей, склонных к античному нравоучению, изречения Платона, Эпиктета и Марка Аврелия были здесь, так сказать, приведены в соответствие со временем. Современная мудрость была представлена рядом часов, над которыми возвышались головы знаменитых авторов изречений, от Ларошфуко до Джоша Биллингса. Что касается литературных часов, то их количество и разнообразие было бесконечным. Здесь были представлены все великие авторы. Одних только часов Диккенса было полдюжины, с подборками из его лучших рассказов. Когда я предположил, что, как бы ни были увлекательны такие часы, со временем может надоесть слушать повторение одних и тех же чувств, менеджер указал, что фонографические цилиндры съемные и в любой момент могут быть заменены другими изречениями того же автора или на ту же тему. Если кто-то устал от какого-то автора, он мог открутить головку с верхней части часов и заменить ее головкой какой-нибудь другой знаменитости с совершенно новым репертуаром.

– Я могу себе представить, – сказал я, – что эти говорящие часы должны быть большим подспорьем для болеющих, особенно для тех, кто не может спать по ночам. Но, с другой стороны, как быть, когда люди хотят или должны спать? Не является ли один из них слишком интересным спутником в такое время?

– Тех, кто привык к этому, – ответил управляющий, – говорящие часы беспокоят не больше, чем нас раньше беспокоили бьющие часы. Однако, чтобы избежать всех возможных неудобств для болеющих, предусмотрен этот маленький рычажок, нажатие на который переключает фонограф с передачи на передачу или обратно. Обычно, когда мы устанавливаем говорящие или поющие часы в спальне, мы подключаем их к электричеству, чтобы, нажав кнопку у изголовья кровати, человек, не поднимая головы от подушки, мог запустить или остановить фонографическую передачу, а также узнать время, по принципу репетира, применяемого в часах.

Холедж сказал, что у нас есть время, чтобы успеть на поезд, но наш экскурсовод настоял на том, чтобы мы остались, чтобы посмотреть новинку фонографического изобретения, которая, хотя и не совсем в их русле, была прислана им для выставки изобретателем. Это было устройство для того, чтобы ответить на критику, часто звучащую в адрес церквей за недостаток внимания и радушия при приеме незнакомцев. Оно должно было быть размещено в вестибюле церкви и имело выдвигающуюся руку, похожую на рукоятку насоса. Любой незнакомец, взяв ее и двигая вверх-вниз, мог быть приветствован голосом самого пастора, и его приветствие продолжалось бы до тех пор, пока он продолжал бы это движение. Хотя это приветствие ограничивалось общими словами уважения и почтения, для незнакомцев, желающих получить более подробную информацию, были предусмотрены интересные функции. Несколько маленьких кнопок на передней части устройства содержали, соответственно, слова: "Мужчина", "Женщина", "Замужем", "Не замужем". "Женат", "Не женат", "Вдова", "Дети", "Нет детей" и т.д. и т.п. Нажав на одну из этих кнопок, соответствующую его или ее состоянию, незнакомец получал обращение в терминах, вероятно, столь же точно адаптированных к его или ее состоянию и потребностям, как и любые вопросы озадачивающие священника, на которые он мог бы ответить при подобных обстоятельствах. Я легко понял необходимость такой замены пастора, когда мне сообщили, что каждый видный священнослужитель сейчас имеет привычку обслуживать по крайней мере дюжину или две кафедр одновременно, выступая по очереди на одной из них лично, а на других – по фонографу.

Изобретатель устройства для приветствия незнакомцев, как оказалось, применил ту же идею к машинам для выполнения многих других, более перфектных обязанностей социального общения. Одна из них, сделанная для удобства президента Соединенных Штатов на публичных приемах, была снабжена сорока двумя кнопками для различных штатов, а другая – для главных городов Союза, так что звонящий, при надлежащем управлении, мог, пока тряс ручку, получить информацию о своих личных интересах с точностью, столь же полной, как и от путешествующих государственных деятелей, которые, пока паровоз набирает воду, читают справочник, чтобы поразить жителей Уэйбэк-Кроссинга точными цифрами оценки их города и рождаемости.

К этому времени мы потратили так много времени, что, наконец, отправившись на железнодорожную станцию, и нам пришлось идти довольно бодро. Когда мы спешили по улице, мое внимание привлек музыкальный звук, отчетливый, хотя и не громкий, исходивший, по-видимому, от незаменимой вещицы, которую Холедж, как и все, кого я видел, носил на боку. Резко остановившись, он отошел в сторону от толпы и, быстро поднеся незаменимую вещь к уху, что-то нащупал и с восклицанием "О, да, точно!" опустил инструмент обратно на бок.

Затем он сказал мне:

– Я вспомнил, что обещал жене привезти домой несколько книг со сказками для детей, когда был сегодня в городе. Магазин находится всего в нескольких шагах вниз по улице.

Пока мы шли, он объяснил мне, что никто больше не волнуется о том, что ему нужно помнить о каких-то обязанностях или обязательствах. Все зависели от своих незаменимых помощников, который вовремя напоминали обо всех начинаниях и обязанностях. Эту услугу он мог оказать благодаря достаточно простой настройке фонографического цилиндра с нужным словом или фразой на