спустя.

Открываю глаза и смотрю вперед. Не вижу перед собой ни учителя, ни стен комнаты: мой взгляд устремлен намного дальше – за пределы этого дома.

– Что ты видишь, ученица? – спрашивает знакомый голос.

– За пределами внешних стен двое молодых людей тренируются на мечах; в небе летит птица, недалеко какой-то маленький зверек бежит по земле, дальше лес, полный животных. Всех перечислять?..

– Не нужно. Теперь ты чувствуешь все живое благодаря исходящим вибрациям. Как тебе такой взгляд?

– Я думала, око будет глядеть только внутрь, – признаю́сь с улыбкой, не закрывая глаз.

– Оно способно смотреть во все стороны одновременно – и лишь отсутствие у тебя должных навыков сдерживает его. Возвращайся, ученица.

Закрываю глаза и несколько секунд трачу на объединение со своей основной оболочкой.

– До сих пор не могу привыкнуть к тому, что можно разговаривать здесь, а глазами быть там, – говорю я, вновь подняв веки и взглянув на своего учителя.

– Со временем это перестанет ощущаться так странно, – улыбается он.

– Выходит, я могла видеть оком, но сама не понимала этого… Как когда увидела темные вихри внутри мертвецов.

– Да, ты видела темные вибрации проклятия, потому что жизни в тех телах уже не было.

– И когда я видела черные узлы в теле Мейли, я тоже пользовалась внутренним оком?

– Все так.

– А когда вылечила Нин?.. Что я сделала?

– Ты гармонизировала все вибрационные процессы внутри девочки, позволив ее организму побороть болезнь своими силами.

– А когда я осветила оружие…

Старец перебивает меня:

– Ты лишь зарядила меч той энергией, что способна была уничтожить вибрации проклятия. Привыкай называть вещи своими именами…

– …иначе я сама начну порождать мифы, – киваю, заканчивая за учителя любимую фразу.

– Ты уже многое освоила. Чего желает твое сердце сейчас, на четвертой неделе твоей практики?

– Я хочу увидеть Чэна, – опустив голову, отвечаю я.

Знаю, что учитель будет недоволен. Но ничего не могу с этим поделать.

Это сильнее меня.

– Ты держалась довольно неплохо, – слышу ровный голос.

– Потому что знала, что увижу его в конце… Чем он занимался все это время?

– Поднимал свой уровень, – отвечает тот, вставая.

– Он говорил, что его уровень не так высок, как хотелось бы.

– Уровень был почти запредельным для ребенка его возраста, – отзывается учитель, проходя по комнате.

– Почему вы называете его ребенком? – с любопытством спрашиваю я, поднимаясь вслед за ним.

– Потому что он пришел сюда незрелым юнцом, гонимым такими же незрелыми целями и собственным эгоизмом. Возможно, тренировки с моим учеником сделали из него человека.

Чэн? Незрелый юнец?..

Что учитель знает о моем страже? И почему об этом до сих пор не знаю я?

– Он смог улучшить навыки? – уточняю я аккуратно.

Учитель открывает двери и впервые выводит меня в ту часть своего дома, в которой мне до сих пор было строго запрещено бывать. Я даже чувствую странную вибрацию внутри, словно трепет от пересечения священной границы. Миновав несколько комнат, так же аскетично обставленных, как моя, мы оказываемся перед главными дверями, ведущими к выходу.

– Он поднялся до четвертой ступени бессмертия, – погладив бороду, отзывается учитель и одной рукой отворяет дверь.

– А сколько их всего? Этих ступеней? – нерешительно делаю шаг вперед, не выходя за пределы дома. Чувствую, что это правильно: контакты с внешним миром мне все еще не разрешены.

– Их всего пять. И пятая, Тень Создателя, считается почти недостижимой. Если сравнивать с мастерами внутренней энергии, это равно уровню Святой.

И тут я ощущаю, что учитель накрыл нас куполом, скрывающим от чужих глаз и ушей. Он позволит мне посмотреть на Чэна, но тот не увидит нас?

– Но вы же сами говорили, что Святая – это лишь титул при дворе, – замечаю я растерянно, не спеша переводить взгляд вперед.

– Раньше это слово значило много больше, чем в наши времена… Но с тех пор по земле не ходила ни одна поистине Святая, а слово обратилось в титул, которым награждали всех женщин-мастеров, мало-мальски разбирающихся в техниках владения энергией.

Задумывавшись над его словами, я перевожу взгляд на Чэна, тренирующегося вдали без рубашки с другим молодым человеком, чьего имени мне так и не сказали. Старец велел называть этого юношу просто учеником. Он и своего имени не открыл, что слегка печалит меня: ничем, кроме недоверия, я не могу этого объяснить.

Тем не менее я благодарна, что нам позволили остаться и получить этот бесценный опыт.

Тихонько выдыхаю и позволяю сердцу помчаться галопом: я вижу его! Пусть и издали, но я смотрю на него своими собственными глазами, я слышу, как он выдыхает, отбивая очередной удар. Я не могу разглядеть ни выражения лица Чэна, ни стекающих по его коже капель пота, но чувствую азарт, овладевший моим стражем.

Он получает удовольствие от боя.

И я счастлива за него.

– Ваш ученик, – негромко спрашиваю я, переключая внимание на светловолосого гибкого юношу чуть выше Чэна, но чуть уже его в плечах, – какого он уровня?

– Он мастер внешней и внутренней энергий. Его уровень нельзя измерить привычными мерками: только тот, кто осознанно встал на путь трансформации, может понять его силу.

– Но разве я не на пути трансформации?

– Ты лишь раскрыла око. Впереди у тебя длинный путь, если ты решишь совершенствовать свое умение. Но твои мысли не пускают тебя дальше, туда, куда я хотел бы тебя направить, – произносит учитель, прикрывая дверь.

– Я бы могла остаться здесь и постигать высшие уровни владения энергией?

– Могла бы. Но сердце твое хочет не этого. Оно жаждет встречи с отцом…

Старец отворачивается от меня. Он не договаривает, но я понимаю.

Теперь я знаю, чего мое сердце жаждет еще больше, чем восстановления справедливости.

Но я вовсе не уверена, что Чэн хочет того же от меня.

Не глядя на учителя, я интересуюсь:

– Я уже не смогу вернуться сюда, когда мое путешествие во дворец правителя будет окончено?

– Если этому суждено случиться, ты придешь в этот дом вновь. Но сейчас я не чувствую, что это возможно, – спокойно отвечает тот и жестом предлагает идти вперед. В комнату для тренировок.

Глава 20. Время идти дальше

Последняя неделя проходит в глубоких раздумьях. Что для меня важно? И насколько сильно я хочу увидеть отца и рассказать ему, что сделали сестры? Возмущение давно прошло. Удивление несправедливостью – тоже. В этом мире все слишком сложно и запутанно, и нет простого ответа, как вернуть все на свои места. Хочу ли я образумить сестер? Хочу ли я узнать, кто именно меня проклял? Хочу ли понять, чего