Вторым чудом было то, что сердобольный водитель жигулей вызвал скорую, отправил его в больницу. А ведь мог проехать мимо…

Потом в памяти Димы случился очередной провал.

В следующий раз он очнулся в палате весь перевязанный. Рядом с его кроватью рыдала мама. Горько так плакала, жалобно, из чего Дима сделал вывод — он пострадал не на шутку, хотя именно в тот момент почти ничего не чувствовал из-за обезболивающих. Оказалось — схлопотал сотрясение мозга, перелом ноги, ребер, отбитые почки.

Пока лежал в больнице, к нему наведались все — друзья, приятели. Даже одноклассницы — и те пришли.

Только Анаит не явилась, не засвидетельствовала свое почтение.

Неделю он буквально находился между небом и землей. Марево боли сменялось облегчением после уколов. День переходил в ночь, а ночь — в день. Он все ждал и ждал, когда же любимая появится, когда навестит. Вздрагивал от звука открываемой двери. Но девушка, которую он так ждал, не соизволила появиться.

Диме стало немного лучше примерно через неделю, но он все еще не мог нормально передвигаться, оставался в больнице.

Телефон умер, не пережив драки с братом Анаит. Но карта памяти выжила. Мама купила в кредит новый мобильный. Дима только тем и развлекался, что просматривал фото и видео, да писал Анаит куда придется — на телефон, на мессенджеры, во все соцсети, где она была зарегистрирована.

Справедливо рассудил — когда-нибудь она соизволит включить мобильный или выйдет в интернет, так? Не держат же ее в каком-нибудь подвале. Его избили, да. Но ее-то отец не бил, ничего такого она не рассказывала. Поэтому вряд ли он так уж зверствовал с дочкой теперь. Значит, чисто теоретически у нее была возможность как-то с ним связаться.

И вот однажды ночью она появилась онлайн.

«Пожалуйста, прекрати мне писать, Дима!» — Она была безжалостна.

Паршивка даже не извинилась за то, что ее братец чуть не сделал из него инвалида. Или не знала?

«Я приходил к тебе домой…» — написал Дима.

«Да, Багиш сказал мне, что ты приходил».

Получается, знала! Ну конечно знала, весь город знал.

«Пожалуйста, Дима, оставь мою семью в покое, я прошу тебя! Между нами все кончено!» — Это было ее следующее сообщение.

«Ты правда выходишь замуж за этого старого придурка?» — спросил он.

«Не называй его так, Ваграм хороший человек», — вдруг ответила она. «Прощай, Дима».

После этого она удалила свой аккаунт, а потом и все остальные, какие только у нее были.

Но даже после этого он не хотел верить.

Ведь это так бесконечно больно — понимать, что тебя променяли на богатого старпера.

Наутро он позвонил единственному человеку, которому доверял как себе:

— Мама, выручи меня, а?

— Что ты хочешь, сыночек? Тебе что-то принести? Испечь? Одежду какую-то? Лекарства? Миленький мой, родной…

— Мам, ты можешь найти для меня одного человека?

— Кого, сыночек?

— Анаит…

Мама пришла к нему на следующий день. Со страдальческим выражением на лице сообщила, что Анаит не захотела его навестить. Просила передать, чтобы Дима ее больше не беспокоил, она счастлива со своим женихом.

Потом мама долго плакала, убивалась, молила забыть недостойную девчонку.

— Тебе мало того, что тебя избили? Они же убьют тебя, сынок! Куда ты полез… Тебя некому защитить! Ой, куда ты полез… Разве любовь стоит жизни? Тем более — ладно бы любовь с ее стороны, так ведь нет, не любит она тебя! Забудь! Вылечишься, в следующем году поступишь, уедешь отсюда, выбьешься в люди. Потом женишься на хорошей девочке с квартирой, а я буду нянчиться с внуками. Сразу к вам перееду, обещаю! Все у тебя будет хорошо, вот увидишь!

После ухода матери Дима долго приходил в себя. Не понимал, как Анаит могла с ним так поступить. Она стерла его из своей жизни. Будто у них никогда ничего не было… Но ведь было! Еще как было, и у него есть доказательства.

«Пусть все знают, что было», — решил он тогда.

Одурев от душевной и физической боли, выложил в Сеть фото и видео.

Первые сутки каждую минуту лазил на свою страницу, проверял, не прокомментировала ли публикации Анаит. Но она молчала, он вообще больше ни слова от нее не прочел и не услышал. Зато не молчали все остальные. Под фото и видео набралось до полутысячи самых разных комментариев от друзей, приятелей и совершенно незнакомых людей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Дима хотел удалить видео почти сразу. Но заставлял себя этого не делать, держался два дня, а потом все же убрал. Тяжело было выставить на всеобщее обозрение самые сокровенные моменты своей жизни.

Посчитал, что двух дней достаточно, чтобы насладиться горьким вкусом мести. Обидно, что после всего легче не стало ни на грамм. Наоборот, стало хуже. В конце концов, что значило публичное унижение по сравнению с той адской болью, которую испытал он? Это так… плевок, не более. Маловато, чтобы хоть как-то его успокоить.

Выйдя из больницы, Дима еще долго приходил в себя. Не хотелось ничего — ни учиться, ни работать, ни есть, ни спать. Лежал в кровати, как амеба, совершенно ни на что неспособный.

Поступление провалил. Слава богу, из-за травм на осенний призыв тоже не попал.

Вернув себе силы, он кое-как выбрался из депрессивного состояния. Решил все-таки поговорить с Анаит начистоту. Стал ее искать, но оказалось, что семья Мариян переехала. Переехал и тот поганец, жених его любимой, Ваграм. Не осталось никаких зацепок, ничего. Девчонка вместе со своими родственниками словно растворилась в воздухе.

Похоже, Анаит бежала от позора. Стыдно ей было. И хорошо!

Женился ли Ваграм на Анаит, Дима не знал. Хотя и допускал, что после его выходки с видео, девчонка вряд ли сходила в загс со своим толстосумом.

С ее теперешних слов понял — ему удалось расстроить ей свадьбу. Ничуть не жаль. Она точно не заслужила никакого счастья.

Зато он — да. Он точно заслужил всего счастья этого мира, вон сколько выстрадал.

Тогда, в восемнадцать, Дима решил — земля круглая, они когда-нибудь да встретятся. И вот когда встретятся, Анаит будет кусать локти и жалеть о том, что упустила его, такого отличного парня.

Последние десять лет Дима из кожи вон лез, чтобы добиться всего, что ей когда-то обещал, и стать большим человеком. Уехал из родного городка в Москву, вкалывал на трех работах, умудрился отложить