В один час потеряв и жену и сына, Лоренс окончательно впал в уныние. Понемногу отдаляясь от государственных дел, он все больше времени уделял охоте, турнирам да путешествиям, оставляя страну на откуп многочисленным советникам, что вскоре уже практически взяли бразды правления в свои руки.

Со временем мнение жителей о короле круто изменилось, и это еще раз доказывает, что народная любовь вещь непостоянная и напоминает флюгер, указывающий туда, куда дует ветер.

Вспомнить хотя бы поговорку, что тогда ходила средь фриданцев тут и там, от кухарей до графов: «Король, король, а подневоль – дергают за нитки и дерут как липку»...

Бруно Тош, «Война змеи и солнца»

Этьен наблюдал за тем, как один из солдат накидывает петлю на шею молодому парню, что стоял под деревом. Лицо несчастного было покрыто синяками и кровоподтеками, нос свернут набок, а губы – даже отсюда мальчик видел, как они дрожат – напоминали лопнувшие сливы, сочившиеся алым соком на подбородок.

Стоявший рядом с Этьеном высокий мужчина, чье лицо скрывала маска из черного бархата, взмахнул рукой. Двое крепких вояк, поплевав на руки, схватились за веревку, и через мгновение парень уже взмыл к ветвям, судорожно дрыгая ногами в последней попытке найти под ними опору. Рот его открывался и закрывался в безмолвном крике, а выпученные глаза едва не выпрыгивали из орбит. Он напоминал рыбу, выкинутую волной на берег и бьющуюся в последней агонии. Этьен хотел отвернуться от этого зрелища, но все же, пересилил себя. Он не хотел показывать слабость перед Раймундом, хоть тот и много раз говорил, что тут нечего стыдиться.

Наконец после недолгих трепыханий несчастный обмяк, издав несколько громких неподобающих звуков, что вызвало смех и скабрезные шутки среди солдат. Закрепив свободный конец веревки вокруг ствола соседнего дерева, они поспешили на помощь товарищам, которые грузили в телеги и повозы припасы.

Теперь на дереве качались пятеро висельников. Вокруг одной из них – совсем юной девушки со спутанными волосами – уже склочничало воронье, дерясь за самые лакомые кусочки. Этьен ненароком поежился, взглянув на посиневшее горло, поделенное надвое запекшимся порезом – перед тем, как девушка заболталась в петле, ей «милосердно» перерезали горло. Мальчик сглотнул подступивший к горлу кусок и спросил:

– Раймунд… то есть, ваше величество… это было обязательно?

– Я не король, Этьен, так что можешь обращаться ко мне просто по имени. Эти люди пытались отравить наших лошадей, – рука в тонкой перчатке сжала худое плечо. – Но я скажу тебе так: королям нередко приходится принимать тяжелые решения.

– Но разве король должен убивать собственных подданных?

– Они – приспешники узурпатора, захватившего трон. Наши люди, – Раймунд обвел рукой, – следуют за нами и служат правому делу.

Вокруг них солдаты Раймунда, пыхтя и отдуваясь, нагружали запряженные повозки едой и питьем: тушами овец и коз, солониной, кувшинами с молоком и вином, колесами сыра, бочонками с питьевой водой, кадками с овощами. Некоторые крестьяне снабжали войско Раймунда по доброй воле, искренне поддерживая его претензии на корону, некоторые – нехотя и ворча себе под нос, но каждый из них получил до последнего медного гроша за любой кусок хлеба, который достал из погреба. Многие сторонники Черного Принца – в особенности, бывшие солдаты и бродячие рыцари – нередко ворчали о такой «щедрости», привыкнув забирать все нужное силой, но в этом вопросе Раймунд был непреклонен. Этьен не знал, откуда его господин берет золото – нередко Раймунд раздавал монеты просто так, целыми горстями, но судя по всему, поток драгоценного металла если и иссякнет, то еще не скоро.

– Это все равно неправильно, – пробормотал себе под нос мальчик, пнув лежавший под ногами камешек.

– Ты еще поймешь, – не стал спорить Раймунд. – Тебе многому предстоит научиться.

Этьен тяжело вздохнул. Он слышал это уже сотни, если не тысячи раз: учиться владеть мечом и копьем, учиться читать на старом и новом наречии, учиться держаться в седле, учиться говорить на нескольких языках и вести себя при знати… быть королевским оруженосцем оказалось куда труднее, чем он предполагал.

Но ему грех было жаловаться – вряд ли это хуже, чем всю жизнь прозябать в монастыре, видя лишь пыльные книги, да блестящие лысины других монахов. В это время к ним попытался подойти какой-то пожилой крестьянин, но верзила из личной охраны Раймунда перегородил ему дорогу и грубо оттолкнул в сторону, вдобавок одарив парочкой крепких слов.

– Не стоит, – Раймунд взмахнул рукой. – Пропустите его.

Стоявший перед ними старик мял в узловатых руках шляпу, будто не зная, чем занять руки, голос его слегка дрожал, а на морщинистом лбу выступило несколько капель пота, но, тем не менее, он твердо смотрел Раймунду прямо в глаза.

– Я слышал, о вас очень громкие слова, Черный… то бишь, господин Черный Принц. Что вы – настоящий король Фридании, защитник всех обездоленных и обиженных, а Моро – тиран и диктатор… не скрою, вы хотя бы платите за то, что забираете, в отличие от многих. Но разве станет настоящий правитель скрывать свое лицо и имя, подобно грабителям или ворам?

– Проваливай, пока я тебе язык не вырвал, ты… – рыкнул один из солдат, сделав шаг вперед, но Раймунд лишь поднял ладонь, заставив его умолкнуть.

Он обвел взглядом вслушивающихся в их разговор крестьян, выглядывающих из-за спин воинов, и начал говорить. Голос его был глубокий, пробирающий до самых фибр души; он умело играл им, точно опытный менестрель дергающий за нужные струны – хотя Этьен и слышал речи Раймунда не один десяток, если не сотни раз, но по его спине, как и в первый, пробежали мурашки.

– Добрые фриданцы! Я скрываю свое лицо не потому, что я боюсь вас, а потому, что я, – он обвел их всех рукой, – такой же, как и вы. Вы думаете, сегодняшний «король» хоть раз смотрел на ваши лица? Знает ваши имена? Вглядитесь,– он дотронулся рукой до маски, – и заместо маски вы увидите лицо своего сына, который погиб на войне, ввязаться в которую покойный Лоренс решил именно по наущению Моро. На мне – лицо вашего соседа, который вырвал из рук собственных детей последний кусок хлеба, чтобы накормить солдат изменника. Это лицо – лицо всех, кто, так или иначе, пострадал от рук негодяя Матиаса Моро, подло захватившего то, что ему не принадлежит. Но я клянусь, – он поднял руки, и перешептывающиеся крестьяне замолкли, разинув рты, – перед тем, как я займу престол вы увидите мое истинное лицо и узнаете мое имя. Лицо вашего короля, который вернет Фридании былое величие!

После каждой фразы Раймунда гвалт среди крестьян поднимался все выше, поддерживаемый одобрительными выкриками солдат, и когда Черный Принц закончил свою пылкую речь, почти все люди окружающие их готовы были проследовать за ним хоть в само пекло. Во всяком случае, об этом говорили их крики: «За сына Лоренса!», «Черный Принц – наш истинный король!», «В петлю тиранта энтого!».

«Вот такому мне точно не научиться», – с грустью подумал Этьен. Еще во времена житья в храме, когда мальчику предстояло отвечать учителю перед другими сиротами или хотя бы просто вести разговор на виду у нескольких человек, он сразу же начинал путаться в словах и заикаться, а ладони намокали противным липким потом.