Ловлю себя на мысли, что представляю Ники с Марком вместе, когда подруга обнимает меня на прощание. И зачем я об этом думаю? И почему сегодня выдала Николине нелепую глупость о том, что она может быть неравнодушна к Марку? Ерунда какая-то. Сегодня реально странный день или же тип погоды неблагоприятный, раз он сказывается на поведении и мышлении людей.

– Эй! Полегче! Куда ты так рванул? – испуганно охаю, когда Марк срывается с места и быстро набирает недопустимую скорость.

– Подальше от твоей придурковатой подружки, – цедит он, до побелевших костяшек сжимая руль.

– Она не придурковатая. Не смей её так называть.

– С чего вдруг? Уверен, обо мне она выражается куда грубее.

– Не имеет значения, как она выражается о тебе.

– Ага, значит, я всё-таки прав, – недовольно прищуривается.

– В чём?

– В том, что Никс опять очерняла меня в твоих глазах.

– Я же сказала, что это не имеет значения, – твёрже повторяю я и вскрикиваю при очередном слишком резвом манёвре Марка. – Куда важнее твоё скверное настроение в данный момент.

– Оно у меня всегда такое после общения с Никс.

– Ваше общение было бы нормальным, если бы ты не провоцировал её специально и не отвечал на её колкость колкостью.

– Ещё чего? – он бросает на меня снисходительный взгляд. – Ни за что не откажусь от возможности лишний раз побесить эту дикарку.

– И зачем это надо? Почему нельзя жить дружно?

– Ты, бля*ь, Кот Леопольд, что ли?

– Кто?

– Неважно.

– Ты не ответил.

– Я не собираюсь жить с ней дружно, Мили. И хватит об этом! Мне достаточно того, что я с тобой уже которую неделю стараюсь быть, мать его, белым и пушистым. О большем не проси.

– А это ещё как понимать? – с изумлением уставляюсь на профиль Марка. Брови нахмурены, челюсть сжата, на точёных скулах поигрывают желваки.

– Что непонятного я сказал?

– То есть ты всё это время просто старался быть со мной, как ты выразился, белым и пушистым, а не был собой и не делал то, чего по-настоящему хотел?

Марк молчит. Обгоняет две машины и минует светофор, когда тот практически загорается красным. Но я даже страха не ощущаю. Горькая обида затопляет все реакции, глаза начинает щипать. Затянувшееся молчание Марка красноречивее любых слов.

– Понятно, – тихо выдыхаю. – Получается, ты не только с Ники играешь непонятно кого, но и со мной тоже? А все эти свидания, прогулки и подарки были неискренними? Выходит, Николина была права на твой счёт?

– Ни*уя она не права, – наконец Марк подаёт голос. Глухой и раздражённый. Резко тормозит и сворачивает на обочину. Паркуется, глушит мотор и устремляет на меня острый взор. – Что ты хочешь от меня услышать, Мили? Что?

– Правду.

– Правду? Окей. Получай. Да, всю эту романтичную поебень я делал только ради того, чтобы тебя поскорее в койку затащить, а не потому, что торчу от неё. А точнее, так было только в начале.

– А как было потом?

– А потом… потом я начал торчать от твоих эмоций и реакций на всё, что я делаю. Наверное, только по этой причине я всё ещё стараюсь быть нормальным парнем, которого ты заслуживаешь, но, честно, не знаю, как долго ещё продержусь. А также я совершенно не понимаю, почему ты до сих пор не подпускаешь меня к себе?

– Разве я не подпускаю? – вскидываю брови.

– Ты поняла, что я имею в виду, – резко высекает Марк. – И я тебе уже говорил, что меня это бесит. Но не потому, что ты не даёшь себя трахнуть, а потому что мне непонятно, почему ты этого не делаешь, если постоянно меня хочешь так же, как и я тебя? Что тебя сдерживает? Чего ты боишься? Что, бля*ь, я ещё должен сделать, чтобы ты отдалась мне полностью? И я сейчас не только о теле говорю, – он ловко ныряет в мои волосы, давит на затылок и приближает к себе, соединяя наши лбы и указательным пальцем касаясь моего виска. – Я хочу, чтобы ты головой мне отдалась, Мили. Целиком. Вся. Без страхов и сомнений. А ты не делаешь этого, сколько бы я ни старался тебя радовать и убеждать, что ты для меня… ну… чёрт… что серьёзно всё. Я же даже к твоему папе попёрся с разговорами и всё с ним порешал. Какие ещё доказательства тебе нужны? Что ещё я должен сделать? Просто скажи, сам я не врубаюсь. Я ведь ни с одной девушкой так сильно не старался, но этого всё равно мало, – горячо выдыхает Марк, опаляя мой рот своим дыханием вместе с искренним непониманием.

Жадными глотками вдыхая запах Марка, я касаюсь ладонью его щеки, провожу по однодневной щетине и достигаю губ, чувствуя, как бешено колотится моё сердце. А его вторит моему.

– Тебе ничего не нужно делать, Марк. И никогда не нужно было, – шепчу я, наконец находя ответ не только на его вопросы, но и на свои, что неоднократно терзали меня, когда я оставалась в одиночестве. – Тебе просто нужно перестать стараться и быть собой.

Марк усмехается. Коротко. И как-то совсем безрадостно.

– Это плохой вариант, Мили.

– Это единственный верный, Марк.

– Настоящий я тебе не понравлюсь.

– Не правда.

– Правда.

– Нет. Ты же мне уже рассказал, чем ты временами занимаешься, и меня это никак не оттолкнуло от тебя.

– Услышать — это одно, а увидеть собственными глазами — совсем другое, Мили. Ты быстро пошлёшь меня к чёрту.

– Нет, – обхватываю его лицо двумя ладонями и заглядываю в любимые серые глаза. – Я никогда не пошлю тебя.

– Не обещай того, что не сможешь исполнить.

– Я обещаю лишь то, в чём полностью уверена.

– Твоя уверенность быстро растает, как только я прекращу контролировать себя рядом с тобой.

– Так ты прекрати, и мы проверим, – расплываюсь в тёплой улыбке, с надеждой разглядывая светлые крапинки в радужке его глаз.

Марк же остаётся максимально сосредоточенным, будто всё ещё раздумывает, как ему стоит поступить.

Секунда, две, десять, двадцать… а затем Марк тяжело вздыхает и запечатывает мои губы страстным поцелуем, воруя у меня все мысли, стоны и само дыхание.

– Ладно, – шепчет он и до металлического привкуса крови прикусывает мою нижнюю губу. – Только потом не жалуйся, Мили, и не говори, что я тебя не предупреждал.